Вестник "Распутная Вдова" — @дневники: асоциальная сеть

четверг, 31 мая 2018

01:15

СквикФлафффест — правила

все записи пользователя в сообществе Леди Мантильон

"Распутная вдова": издание для благородных мыслями и скорых на поступки.

Дорогие друзья, желающие разбавить томные будни чем-то ужасным, но притягательным; страшным, но в то же время будоражащем воображение, заставляющим писать строку за строкой или с болезненным любопытством вчитываться в написанное — наш новый челлендж для вас!

+1 баннер

Правила СквикФлафффеста Правила СквикФлафффеста

Форма мероприятия: тематический фестиваль без конкурсной составляющей
Форма участия: индивидуальная, без предварительного обязательного заявления
Дата проведения:
9–10 июня: выкладка Сквик-тура
16–17 июня: выкладка Флафф-тура
23–24 июня: «угадайка»
25 июня: деанон (по желанию)

Авторы создают работы подходящей сквик- или флафф-тематики, и публикуют их анонимно, от гостевого аккаунта. (Или можете прислать ее на u-mail сообщества, её выложат организаторы).

Условия для работ Сквик-тура:
- обязательно раскрытие тревожащей темы. Простое упоминание чего-то неприятного будет недостаточным.
- обязательно точное указание в шапке характера тревожащей темы (если требуется, подробности под катом) и степень её раскрытия (без акцентирования на подробностях, подробно, графично и т.п.)
- если рейтинг высокий, то ставить указание, за что присвоен этот рейтинг (за насилие, за грубую речь, за эротику и т.д.)

Условия для работ Флафф-тура:
- обязательно раскрытие тёплых, ничем не омраченных отношений между персонажами.
- теплые романтические или дружеские отношения должны быть центральной темой работы. Простое упоминание того, что герои любят друг друга, будет недостаточным.

Все остальное на выбор авторов — направление, рейтинг, размер текста и количество работ и их форма.

Что такое сквик?
читать дальше«Сквик — это глубокое и внутреннее отвращение, испытываемое читателем. Не обязательно связанное с сексом» — Фанлор
Для каждого человека строго индивидуально как чувство отвращения, так и восприятие каких-либо тем, как лежащих вне пределов "нормальности". Поэтому на данном мероприятии под сквиком будет подразумеваться шок-контент любой направленности и интенсивности, подаваемый так, чтобы вызывать у среднестатистического читателя тревогу, омерзение, неприятие.

Признаки сквика:
1) детальное описание сцен насилия, физиологии;
2) откровенные, акцентированно странные сцены секса (нестандартные сексуальные практики, тот случай, когда сквик это вполне вероятно чей-то кинк);
3) ситуации, подразумевающие разрушение культурных, социальных и моральных норм.

Примеры тревожащих тем: (разумеется, не берем запрещенные правилами дайри): нетрадиционные сексуальные практики, каннибализм, инцест, геронтофилия, снафф, графичное насилие, селфхарм, бодихоррор, наркотические галюцинации, болезни, сексуальные перверсии, фобии (например, дисморфофобия, трипофобия), мании (например, тератофилия, формикофилия).

Что такое флафф?
читать дальше

запись создана: 19.05.2018 в 21:23

@темы: СквикФлафффест, организационное

URL

понедельник, 09 апреля 2018

05:40

Дискотека 40 +, деанон

все записи пользователя в сообществе Дискотека 40 +

@темы: деанон, нет_покоя_грешникам, Дискотека 40+

URL

00:05

Orphan Glory. Деанон

все записи пользователя в сообществе Orphan Glory

@темы: деанон, нет_покоя_грешникам, Orphan AGE

URL

воскресенье, 08 апреля 2018

18:09

все записи пользователя в сообществе Леди Мантильон

"Распутная вдова": издание для благородных мыслями и скорых на поступки.

Дорогие наши все!

Издание "Распутная вдова" еще раз благодарит вас за увлекательно и томно проведенное время! Наши читатели имели счастье получить 41 новый будоражащий рассказ и 17 откровенных иллюстраций. И несколько шокирующих, удивляющих, вызывающих восторг подарков-бонусов. Мы уверены, что каждый нашел в этом разнообразии что-то себе по сердцу. Леди Мантильон так точно была впечатлена :heart:

И теперь маленькие памятные сувениры всем, кто заглянул на огонек.

Получить карточку

Наши дорогие авторы и иллюстраторы, если желают, могут снять маски.

Еще раз всем спасибо! :goodgirl:

запись создана: 08.04.2018 в 00:05

@темы: нет_покоя_грешникам, организационное

URL

02:34

allies of all: деанон

все записи пользователя в сообществе allies of all

@темы: деанон, нет_покоя_грешникам, alliesofall

URL

00:23

все записи пользователя в сообществе Naughty sister

Andraste is watching!

Со Словами для небес и земли, моря и неба.
Из живого мира
Создал людей, неизменных, как сама земля,
С душами из мысли и сна, надежды и страха,
Безграничными возможностями.
Тогда молвил Создатель:
«Вам, мои рождённые вторыми, даю такой дар:
Да пылает в вашей душе
Неугасимое пламя,
Всепожирающее и ненасытное». (Погребальн., 5) :heart:

bettelgeyze — суровая сестра, чьи глаза видели грехи людские и чье сердце страдало от созерцания жестокости их. Сублимировала горечь душевную в тексты, не позволяя себе иного (хотя церковный поваренок, например, давно заслужил порку). Подозревается в связях с кунари, но это не точно.

Автор рассказов:

Ресурсы
Уговор
Доблестный рыцарь
и благодетельная сестра

A_Coronaria — трепетная сестричка, верующая в Любовь (к Создателю и вообще). Несла оную любовь, как могла. По свидетельствам любезных прихожан — даже ни разу не пролив.

Автор рассказов:

Andraste is watching
Куда приводят мечты
Victory
Love is...

imirel — церковный служка-верстальщик. Ни на что иное оказался не пригоден. Впрочем, подсунул под дверь пару листков, судя по почерку, стащенных у Преподобной матери. Создатель ему судья, хотя... может, Преподобная мать и впрямь хотела опубликоваться, так сказать, инкогнито?

Автор рассказов:

Немного про обеты
А поговорить?

@темы: деанон, нет_покоя_грешникам, Chantry's pantry

URL

суббота, 07 апреля 2018

21:35

все записи пользователя в сообществе Леди Мантильон

"Распутная вдова": издание для благородных мыслями и скорых на поступки.

Ну что ж, мои дорогие!

Наше скромное, хехе, мероприятие подходит к концу! Наши авторы и иллюстраторы оказались на высоте и, мы надеемся, что и читатели воспаряли на волне сопереживания героям новых пикантных историй. Теперь у нас есть немного времени до 7 апреля перед тем, как авторы снимут маски. Призываем читателей поблагодарить наших участников, непременно сообщить о том, сколько трепетало платочков, и при желании проголосовать.

Правила голосования

Принятых голосов:
1 тур - 14
2 тур - 13
3 тур - 13

Буду держать вас в курсе.

Спасибо всем, кто участвовал! Мнение самой Леди: Вы были великолепны. От шока трепещет пять платочков из пяти :heart:

запись создана: 02.04.2018 в 08:43

@темы: нет_покоя_грешникам, организационное

URL

понедельник, 02 апреля 2018

19:40

Голосование

все записи пользователя в сообществе Леди Мантильон

"Распутная вдова": издание для благородных мыслями и скорых на поступки.

1. Голосование закрытого типа, пишите письма в редакцию. Впоследствии авторство не раскрывается. Голоса от выдуманных личностей и обществ не принимаются.

2. Трепетать платочки заставляют работы — за них и голосуем. Количество не ограничено.

3. По результатам голосования выбираются лучший фривольный рассказ и лучшая откровенная иллюстрация в туре. Голоса за работы и оргбаллы вместе дают команду-победителя фестиваля.

4. Голосование считается состоявшимся, если принято не менее 20 голосов в каждом туре.

5. Сроки голосования — от настоящего момента и до полуночи 7 апреля. Промежуточных итогов не будет, все результаты после этой даты.

Списки работ для голосования

1 тур. Гореть в огне

2 тур. Роскошь и нега

3 тур. В сложном положении

запись создана: 19.03.2018 в 22:26

@темы: нет_покоя_грешникам, организационное

URL

воскресенье, 01 апреля 2018

23:58

Дискотека 40 +, 3 тур

все записи пользователя в сообществе Дискотека 40 +

Название: Пределы твоей империи
Автор: Дискотека 40 +
Пейринг/Персонажи: Бриала/Гаспар
Категория: гет
Жанр: PWP
Кинки: принуждение, доминирование, подчинение, асфиксия
Рейтинг: NC-17
Размер: 2355 слов
Предупреждение: ООС

– "Король Алистер от имени всего Ферелдена выражает свою признательность за снижение торговых пошлин на морских путях", – озвучил Гаспар строку из письма и побарабанил пальцами по колену. Еле различимый скрип замаскированной под деревянную панель двери и тихие шаги безошибочно дали знать императору о том, что теперь в покоях он уже не один. – Не подскажешь ли, моя дорогая, когда я успел это сделать?

– Месяц назад в канун Дня Лета. – Бриала изящно присела на подлокотник кресла, с интересом наблюдая за ним. – Щедрость ваша, император, просто не знает границ.

– Мое терпение, судя по всему, тоже. Тебе показалось настолько остроумным подкинуть их ферелденскую благодарность прямо в мою постель?

– Но вы ведь любите собак, не так ли? – Она демонстративно осмотрелась и изобразила удивление. – К слову, и где же тот прелестный щенок мабари?

Гаспар поднял на нее взгляд, исполненный отвращения.

– Будто ты не знаешь. Дыхание Создателя, лучше бы меня отправили в изгнание, чем оставили разыгрывать с тобой этот фарс.

– Право, не скромничайте, ваше величество, – желчно заметила Бриала. – Вы больше кого-либо заслужили трон – вы ведь стремились к нему так долго. А теперь прекратите жаловаться на жизнь и делайте то, что от вас требует долг перед империей.

– Продолжай в том же духе, кролик. – Раздраженно морщась, Гаспар резко встал и принялся расстегивать дублет. – Еще парочка подобных высказываний, и я начну искренне верить в то, что мой так называемый долг зло и вправду неизбежное. Только одного не пойму – зачем вообще ты приходишь? У тебя какое-то особенное влечение к императорам?

Бриала соскользнула с подлокотника в нагретое кресло и проследила за тем, как Гаспар скинул дублет прямо на ковер, поведя широкими плечами. Можно лишь позавидовать той скорости, с которой он умеет избавляться от одежды – должно быть, сказывается вбитая еще в академии солдатская выучка. Она взяла со столика его початый бокал с портвейном и пригубила из него, не скрывая откровенную насмешку.

– Императорам? Не слишком ли много вы думаете о себе, ваше величество? Вся ваша империя – от балкона до порога этих покоев.

– Фарс, – повторил Гаспар свое ставшее излюбленным словечко с такой гримасой, словно его принуждали сгрызть сырую брюкву на официальном обеде в Денериме. Он без малейшей бережливости скомкал вышитую золотом рубашку и бросил ее поверх дублета. – Если уж ты сумела присвоить себе весь Орлей, то могла хотя бы не лезть в мою частную жизнь.

Прискучившись распутыванием завязок, Гаспар стягивает нижнюю рубашку через голову. С годами он заметно потяжелел, но не утратил ни гордой осанки, ни впечатляюще развитых мускулов, и, наверное, даже в столь зрелом возрасте многие женщины нашли бы его тело красивым. Бриала допила портвейн, отставила бокал и произнесла с иронией, подражая присущей императору выспренной манере речи:

– Видите ли, дорогой мой – у вас теперь нет частной жизни.

Без своей изысканной одежды, призванной сделать его похожим на аристократа, Гаспар больше напоминает крестьянского мужика или орлесианского медведя – грузный, громадный, с покрытой седеющей шерстью широкой грудь. Искоса взглянув на Бриалу, он вынул из-за голенища сапога памятный клин из стали и демонстративно отшвырнул его в угол, отступая вглубь комнаты. Если бы не привитая Игрой сдержанность, император наверняка начал бы ходить кругами.

– За мной все еще остается армия, – внезапно сказал Гаспар – взвешенно и твердо, без присущей ему извечной ненавязчивой издевки. – И я все еще могу в любой момент свернуть твою тонкую шейку, кролик.

Бриала улыбнулась в пустоту одними губами, поднялась и встала перед ним. Шемлен, возвышающийся над ней, словно строевая сосна, мог парой слов влюбить в себя неосторожную даму, мог голыми руками раскрошить кости – здесь он определенно не лгал; но тем приятнее была абсолютная над ним власть. Она по очереди взяла его запястья и прижала ладони Гаспара к своей талии, чувствуя веселое безрассудство трюкача, вложившего голову в раскрытую львиную пасть.

– Вы видите, ваше величество? – медовым голоском полюбопытствовала Бриала, с дразнящей медлительностью расстегивая крючки своей туники. – При мне нет никакого оружия.

Она распустила тканый поясок, с тихим шорохом соскользнувший на ковер.

– Разве ваша знаменитая честь позволит вам убить безоружную женщину?

Гаспар вздыхает, еле различимо скривив уголок рта. Пальцами Бриала поддевает его маску и отбрасывает ее прочь, не обращая внимания на то, как мнется высокое перо шевалье. Чувство превосходства пьянит ее, как артиста – восторг толпы, и, пока лев считает нужным сдерживаться, она вольна делать все, что только пожелает.

– Ты ведь не сможешь использовать меня всю жизнь, кролик.

Бриала издает смешок, послушно поднимая руки, когда он медленно проводит ладонями вдоль ее боков, собирая ткань складками, и снимает с нее тунику. Воздух чуть холодит обнаженную кожу, вызывая легкое ощущение неправдоподобности происходящего. Гаспар наклоняется, чтобы коснуться губами ее шеи.

– И что же мне помешает?

– То, что рано или поздно мне надоест играть с тобой.

Он встал на колени, однако не потому, что чувствовал себя поверженным – нет, конечно же, отнюдь нет, – а лишь потому, что так ему было удобнее. Гаспар обнял ее бедра, притянул к себе ближе и грубовато, но не больно прикусил мякоть груди. Бриала провела ладонью по его выбритому черепу, не без насмешки отмечая, что по-прежнему темные жесткие волосы заметно редеют на темени.

– Право же, ваше величество, признайте, что на самом деле вам тоже нравится играть подобным образом, – вслух проговорила она. Гаспар накрыл ртом ее сосок, потянул его губами и отпустил с влажным чмокающим звуком.

– Как и любому здравомыслящему мужчине, – отозвался он почти с сожалением – но не настолько хорошо сыгранным, чтобы Бриала в него поверила. – Ублажение женщины, даже такой, как ты – дело всегда чрезвычайно увлекательное.

Пальцы Гаспара скользнули вверх и вниз по ложбинке ее позвоночника, вызывая сладкую дрожь предвкушения. Он потерся кончиком носа об влажный сосок, забавно морщась, а затем подышал в нежную тень под грудью перед тем, как припасть туда губами. Чувство было необычным, но приятным, и Бриала с легкой грустью подумала о том, что для нее этот уголок тела навсегда запомнился не как место для ласк, а как промежуток между ребрами, в который можно вонзить кинжал.

Интересно, думал ли он об убийстве? Наверняка. Как бы Гаспар ни распинался о своей хваленой чести, западни он умел устраивать не хуже любого другого орлесианского аристократа, а знать никогда не была особо обременена кодексом шевалье. Возможно, он прямо сейчас представляет, как вскрыл бы ее грудную клетку – и странным образом Бриалу возбуждает эта мысль.

Гаспар обвел языком контур ее проступающих ребер и потерся ртом об середину живота, мягко прихватывая кожу зубами. Вздрогнув от щекотки, Бриала невольно оперлась на твердые плечи шема и поставила одну узкую ступню на его бедро. Краткий взгляд вниз показал, что императора их прелюдия тоже не оставляла равнодушным, и это, наверное, можно было посчитать даже забавным. Проведя пальцем между ягодиц Бриалы, обтянутых тканью штанов, Гаспар неудобно изогнулся и прижался губами к выступающей косточке таза.

– А ниже, ваше величество? – задыхаясь, полюбопытствовала Бриала, чувствуя со злым удовлетворением, как под ее рукой напряглась шея императора. Немного помедлив, он снова вздохнул, отстранился и весь словно подобрался, с колен перенося вес на пальцы ног.

– Вот именно сейчас мне надоела твоя наглость, – скучным тоном сообщил Гаспар, а затем внезапно сжал ее бедра, словно тисками, и резко поднялся. Бриала взвизгнула, хлестнула его по плечу, но на императора это произвело так же мало внимания, как и постукивание ветки по слюдяному оконцу. Он бесцеремонно швырнул ее на широкую кровать и встал, развязывая свои бриджи.

– Может, Инквизитор и поделился с тобой властью. Может, ты и собираешься играться мной вместо нашей славной покойной императрицы.

Бриала попыталась отползти, однако Гаспар с проворством, которого трудно ожидать от человека его размеров, вцепился в ее лодыжку и поволок обратно.

– Но здесь имеет значение только то, что член есть лишь у одного из нас и что я могу сделать тебе гораздо, гораздо хуже.

Он уклонился от прицельного пинка в челюсть и стащил с Бриалы штаны вместе с портками, словно с брыкающейся деревенской девки. Бросив одежду на ковер, Гаспар поднял взгляд и презрительно усмехнулся – должно быть, заметил, как поблескивает влагой ее промежность. Бриала сжала колени, но взобравшийся на кровать император вместо того, чтобы попытаться их развести, лишь небрежно перевернул эльфийку на живот и размашисто хлестнул по заду, окончательно закрепив сходство с шевалье, собирающимся подмять сопротивляющуюся крестьянку.

– Вы, остроухие, на редкость ладно скроены, – одобрил Гаспар, подтаскивая Бриалу за бедра, ставя ее в унизительную собачью позу. – Но при вашем отсутствии груди и волос так похожи на детей, что, право, мне даже неловко.

– Разве вам это мешает? – выдыхает Бриала в мягкое покрывало. Она могла бы еще сопротивляться, но предварительные ласки слишком разнежили ее, слишком… заставили поверить в свою исключительность. Прежде, вместе с Селиной, она никогда не чувствовала к себе столько внимания; Бриала должна была самостоятельно вести императрицу, направлять ее к пику наслаждения, и верить притом, что ей несказанно повезло. Годами она прилежно исполняла роль преданной остроухой служанки, прежде чем осознала, что имеет такое же право отдаваться в чужую власть.

Гаспар хорош в этом, правда; настолько, что даже тоскующее сердце почти не болит.

– Как будто тебя беспокоит мое мнение, кролик.

Он без предупреждения толкается в нее, но портит иллюзию своей грубости тем, что пропускает руку под животом Бриалы и находит пальцами ее набухший клитор. Желание побеждать всегда и во всем – такое же слабое место Гаспара, как и самоуверенность, и неподдельные стоны женщин для него важнее, чем даже собственное наслаждение. Бриала прикусывает губу – все же непросто принимать в себя мужскую плоть после многих лет женской любви с пальцами и языком, – а затем медленно подается к нему, но Гаспар щиплет ее клитор так больно, что она вскрикивает.

– Ты снова за свое? А я ведь предупреждал, что могу сделать твою забаву куда более неприятной. – Император тянется вперед, почти опускается на нее всем телом, накрывает ладонью тонкую шею и вжимает Бриалу лицом в бархатистое одеяло. Она приоткрывает рот, потому что дышать в складках толстой ткани совершенно нечем, и жмурится от удовольствия, когда Гаспар возобновляет движения.

Бриала даже не может сказать, что больше ее возбуждает – медленное поглаживание ее естества, жар его прижатой к лобку ладони или собственная беспомощность. Так хорошо на время сбросить ответственность за всю империю и сказать себе, что теперь она точно ничего не может предпринять. Покусывая пальцы, Бриала мнет свою грудь, ожесточенно теребит отвердевший сосок, ноющий болезненно, и стонет в одеяло, чувствуя, как большой палец Гаспара почти пережимает бьющуюся на шее жилку.

Проклятый шевалье до самых костей, он все еще придерживается своих принципов – а этого совсем недостаточно.

Бриала притирается к его темпу и начинает подмахивать задом откровенно, словно последняя шлюха – и, разумеется, Гаспар сразу же это замечает. Ладонь соскальзывает с промежности, оставляя влажную дорожку на животе, после чего оглаживает зад и похлопывает по нему с неуместной, нелепой покровительственностью. Гаспар постанывает сквозь зубы, не прекращая двигаться, а Бриала внезапно чувствует, как он обводит по кругу кольцо ее ануса.

– По вкусу тебе… такая игра? – хрипло спрашивает император, наверняка осклабившись, и ненадолго приостанавливается, чтобы сплюнуть прямо на ее копчик. Она силится вывернуться, но жесткая рука стискивает загривок так, словно Бриала была непослушной собакой, пытающаяся погнаться за чужой каретой. Его большой палец бесцеремонно размазывает слюну между ягодиц, забирает прямо внутрь нее, оцарапав ногтем, и подталкивает в мучительно размеренном ритме, установленном Гаспаром.

От всепоглощающего чувства своей уязвимости она ежится и поскуливает, конвульсивно поджимая пальцы ног. Вдоль хребта вместе с остывающей каплей пота пробегает дрожь удовольствия, своей нестерпимостью похожего на боль, а рука Гаспара внезапно безо всякой пощады вминает ее в постель. От его навалившегося веса, кажется, вот-вот треснет шея, и Бриала жалко всхлипывает, пытаясь выбраться из душной ткани в попытках, словно утопающий, глотнуть хоть немного воздуха. Головокружение обостряет все чувства до неистовости, от которой можно сойти с ума.

Гаспар, кажется, снова смеется. Он вдруг небрежно отталкивает ее на сбившееся покрывало, от чего Бриала, потрясенная внезапно наступившей пустотой, протестующе и тонко вскрикивает. Воздух заполняет грудь, но не проясняет сознания, и рука сама тянется к мучительно ноющей мокрой промежности – но император на полпути перехватывает ее и вместо того настойчиво подтаскивает эльфийку к себе.

Намерения Гаспара совершенно недвусмысленны. Бриала утыкается в низ его живота, мазнув губами по лоснящемуся розоватому рубцу, сползает и облизывает еще твердый член, блестящий от влаги. Если бы Гаспар не запустил пальцы в ее волосы, то вжимая в свой пах, то, напротив, грубо оттаскивая, она ни за что не сделала бы ничего подобного, но сейчас можно без труда притвориться, словно у нее не было выбора. Бриала втягивает щеки, всасывая его член глубже, прислушивается к звучным стонам императора и с вожделением чувствует, как ее изнывающее лоно сочится смазкой.

Когда он изливает свое семя с воистину львиным рыком, эльфийка извивается всем телом, пытаясь отстраниться, но Гаспар лишь хохочет, притягивает обратно и утирается ее волосами, после отшвыривая, словно сломанную куклу. Подобравшаяся на смятой постели Бриала косится на него с ненавистью и дрожит от возбуждения, с отвращением выталкивая изо рта сперму вперемешку со слюной прямо на вышивку одеяла.

– Заметно, что лизать Селине ты привыкла больше, – произносит Гаспар, скаля крупные желтоватые зубы. Он дышит по-прежнему прерывисто, но все равно не может отказать себе в очередной издевке. – И, тем не менее, вышло совсем неплохо. Думаю, кролик, ты свое вполне заслужила.

Император склоняется и бесцеремонно подхватывает Бриалу под мышки, перетаскивая на свои бедра. Она пытается возмущенно трепыхаться, но Гаспара, как и всегда, сопротивление совершенно не смущает. Одна его ладонь снова грубо сжимается на горле, превращая дыхание в хрип, а пальцы второй защемляют клитор – и Бриала растекается, как растопленный свечной воск, сосредотачивается вся в напряженном узле под лобком, изгибается аркой и вопит пронзительно, по-кошачьи, когда ее захлестывает долгожданное наслаждение.

После того, как она затихла, Гаспар мягко подтянул ее и несколько раз поцеловал в шею и плечо – успокаивающе, почти нежно. В наступающем после бурных переживаний блаженстве Бриала готова отдать ради этой бесхитростной ласки не то что Орлей, но даже свою жизнь, и потому твердо помнит, что расслабляться нельзя ни на миг.

Но сейчас так хочется просто раствориться в его объятиях.

– Еще не поздно прийти к соглашению, – вполголоса сказал ей Гаспар, слегка влажными пальцами рассеянно выводя узоры на смуглом животе. – В конечном счете, я нужен тебе больше, чем ты мне, так что было бы честно уступить хотя бы право утверждать государственные указы…

Не раскрывая глаз, Бриала накрыла его губы пальцами, принуждая умолкнуть, и медленно улыбнулась.

Кажется, что-то остается неизменным.

– Твоя империя – от балкона и до порога этих покоев, – повторила она, снова натягивая тот удерживающий орлесианского льва невидимый поводок, который в Халамширале дал ей в руки Инквизитор. – И с ее правлением ты справляешься просто замечательно. Зачем тебе больше?

Гаспар с присвистом выдохнул сквозь стиснутые зубы, ничего не говоря. Наверное, однажды ему и вправду надоест быть игрушкой – в конце концов, крутой нрав императора известен всему Орлею, и тогда даже честь не станет ему преградой. Вопреки здравому смыслу тревожные мысли пробуждают желание не обезопасить себя, а, напротив, снова дернуть льва за хвост.

И Бриала не отказывает себе в таком удовольствии.

Название: ***
Автор: Дискотека 40 +
Пейринг/Персонажи: Изольда/Теган, Коннор
Категория: гет
Жанр: pwp, дарк
Кинки: принуждение, секс на публике, оральный секс
Рейтинг: R
Размер: 1600~ слов

- Изольда, так больше не может продолжаться.

Теган тронул Изольду за плечо, но та смахнула его руку, опустившись на колени рядом с сыном.

- Посмотри на него, Теган, - она охотно раскрыла объятия для плачущего Коннора, прижала его к груди, погладила по волосам. - Это Коннор. Тот Коннор, с которым ты играл, который сидел у тебя на плечах, когда был маленьким.

- Он чуть не погубил деревню. Давай пошлем за магами из Круга, они смогут разобраться.

- Нет! Не смей! Они его усмирят. Они погубят моего мальчика. - Изольда крепче прижала к себе сына.

- Мама, мне страшно, - Коннор всхлипнул, дрожа в объятиях Изольды. - Мне снятся страшные вещи. Что я сделал? Что с отцом?

- Все хорошо, мой мальчик, - Изольда поцеловала его в макушку. - Мы все исправим, обещаю. Дядя Теган нам поможет, правда, Теган?

- Нет, нет, мама, я... - Коннор задрожал сильнее, всхлипнул и вдруг оттолкнул от себя Изольду, оскалившись, как разъяренный зверь. - Убери от меня свои руки, женщина! И не смей больше прикасаться!

Изольда, споткнувшись о подол собственного платья, рухнула вниз, чудом не ударившись о каменные ступени спиной. Теган тут же опустился на колени рядом с ней, одну руку подставляя для опоры, а второй приобнимая, чтобы помочь подняться.

- Дядя Теган, вы такой обходительный, - Коннор улыбнулся, глядя на рыдающую в плечо Тегану Изольду. - Проследи за тем, Чтобы матушка больше не приставала ко мне.

- Я не буду слушать твои приказы, демон, - выплюнул Теган, бережно помогая Изольде подняться.

- Матушка, ты слышала? Он грубит мне.

Под пристальным взглядом Коннора Теган захрипел, согнулся на дрожащих ногах, опустился на колени, хватаясь за голову, затрясся, сгибаясь сильнее к земле.

- Коннор, не надо! Остановись, прошу тебя! - Изольда рухнула на колени, подползая к ступеням, протягивая к Коннору руки. - Не мучай его! Он не хотел, я обещаю, больше он не будет с тобой груб.

- Конечно, не будет. - Коннор хихикнул, глядя, как Теган перестал сопротивляться и расслабился, натянув на лицо глуповатую улыбку. - Дядя Теган теперь будет послушным. Правда, дядя?

- Конечно, Коннор! Чем займемся?

- Станцуй, дядя! Станцуй!

Изольда с ужасом смотрела, как Теган шутливо поклонился и заскакал по залу, кувыркаясь и кривляясь, перепрыгивая через стулья. Он запрыгнул на стол, расшвыривая в танце посуду, подскользнулся на салфетке и рухнул, вызвав у Коннора взрыв хохота.

- Сынок, прошу тебя, перестань, - Изольда сглотнула слезы, протянув к Коннору руку. - Не мучай его, умоляю тебя.

- Матушка, ты начинаешь действовать мне на нервы, - Коннор нахмурился, и Теган тут же перестал плясать, подойдя к ним. - Ты так заботишься о дяде. Ты, наверное, очень его любишь.

- Конечно, он же наша семья, - Изольда сдавленно улыбнулась.

- Он тоже тебя любит, матушка. Знаешь, я думаю, дядя заслужил поощрение, теперь, когда он хорошо себя ведет. Наградишь его, матушка? Дядя хотел бы, чтобы это была ты.

- Что? Коннор, я не понимаю, что ты имеешь ввиду, - Изольда оглянулась на все еще улыбающегося Тегана, а затем снова повернулась к сыну. - Чем мне его наградить?

- Собой, матушка. Он этого очень-очень хочет, - Коннор засиял, и Теган, повинуясь немому приказу, подошел к Изольде и рывком поставил на колени, ясно давая понять, о чем говорил Коннор.

- Что ты... Такое говоришь, Коннор, - Изольда в ужасе посмотрела сначала на сына, а затем на Тегана.

- Если ты боишься, что у тебя не получится, я могу попросить стражу помочь тебе потренироваться.

После этих слов стражники в комнате синхронно выпрямились и шагнули к ним. От страха у Изольды почти отнялись ноги.

- Нет! Не нужно, сынок, - голос подвел ее, и, судорожно всхлипнув, Изольда обреченно склонила голову. - Я поняла. Я награжу дядю Тегана.

- Ты такая молодец, мама! - Коннор похлопал в ладоши, подпрыгнув на троне. - Давай! Ему уже не терпится!

Изольда подняла глаза, находя взгляд Тегана. Он смотрел на нее пустыми глазами, все еще улыбаясь, потому что Коннор не приказал ему прекратить. Она одновременно надеялась найти в его взгляде разум, и боялась этого. В ней жила надежда, что Теган сейчас очнется и избавит ее от позора. Или хотя бы не запомнит того, что сейчас будет.

Услышав недовольный вздох Коннора, Изольда сглотнула ком в горле и принялась возиться с пряжкой ремня, стянула с Тегана штаны. Ее взгляду предстал еще вялый и мягкий член, и от мысли, что ей придется взять его в рот, у Изольды закололо в горле.

- Быстрее, матушка! Дядя теряет терпение.

Вторя его словам, Теган схватил ее за волосы и потянул на себя. Изольда уперлась руками в его живот, отвернувшись, чувствуя, как слезы щиплют глаза, и отчаянно закивала Коннору, надеясь, что он уймет Тегана. Хватка на затылке действительно ослабла и Изольда, слегка приподняв член, обхватила губами его головку, осторожно поглаживая ее кончиком языка. Теган задышал тяжелее, нетерпеливо толкнувшись вперед бедрами, и Изольда сильнее разомкнула губы, вбирая медленно твердеющий член глубже.

Когда головка уперлась в горло, Изольда резко отстранилась и закашлялась, подавляя подступающую рвоту. Мутным от слез взглядом она видела силуэты стражников, которые молча наблюдали за ними, и ее охватил горячий стыд - слуги смотрят, как хозяйка дома ублажает брата ее мужа. Эамон бы ей этого не простил.

- Матушка, ты еще не закончила. Дядя хочет, чтобы ты продолжила.

Стерев со щек слезы, Изольда снова прильнула к Тегану, обхватывая уже твердый член губами, надавливая и поглаживая его языком, медленно двигаясь глубже. Ей была противна сама мысль о том, что ее родной сын тоже наблюдает за ней, но не подчиниться ему сейчас означало еще большее мучение для нее и возможную гибель для других. Поэтому ей ничего не оставалось, кроме как продолжать ласки ртом, отчаянно стараясь отвлечься от хриплых стонов Тегана.

- Молодец, матушка! Продолжай, продолжай! - Веселый голос Коннора лишь усугублял страдания, и Изольда надеялась, что он, как и Теган, не запомнят этого, когда демон будет изгнан.

- Ох, Изольда, - Теган застонал громче, запустив пальцы в ее волосы, и принялся помогать ей двигаться. С каждым толчком его член проникал глубже, и Изольда с ужасом поняла, что он уже пытается протолкнуть его ей в горло. Она попыталась упереться руками, но Теган издал протяжный стон и что есть сил надавил ей на затылок, вжимая лицом в свой живот. Изольда не могла сделать вдох - голова потяжелела, слезы брызнули из глаз. Она впилась ногтями в живот Тегана, пытаясь оттолкнуть его, но он отпустил ее только когда насытился сам.

Изольда рухнула на колени и согнулась, не сумев удержать в себе содержимое желудка.

- Отличное представление, матушка! - Коннор похлопал в ладоши. - А ты, дядя, вел себя очень нехорошо. По-моему, я дал тебе слишком много свободы.

Сразу же после его слов Теган дернулся и выпрямился по струнке. Всхлипнув, Изольда посмотрела на него и поняла, что Коннор окончательно подавил его.

- Поклонись зрителям, матушка.

На дрожащих ногах Изольда поднялась и, придерживая платье, поклонилась в сторону стражников.

- Выше, матушка. Подними платье выше. Дай им посмотреть на себя.

Прикусив губу, чтобы не разрыдаться, Изольда повиновалась, задирая платье так высоко, что все в тронном зале могли видеть ее ноги и белье.

-И дяде! Матушка, он долго ждал! - Коннор хихикнул, глядя на искажённое от ужаса лицо Изольды. - Дай и ему посмотреть тоже!

Повинуясь очередному приказу, Изольда повернулась к Тегану, который, видя ее нагой, зарычал, подобно дикой собаке. Изольда содрогнулась от страха, сжимая платье тонкими пальцами.

- Он недоволен, Матушка. - Коннор покачал головой, развалившись на троне, принадлежавшем его отцу. - Мне кажется, он хочет потрогать.

Изольда положила дрожащие руки на плечи Тегана и повела их к его рукам, сжав их запяться. Одну его ладонь она положила себе на грудь, а вторую между ног. Теган осклабился, больно сжимая ее грудь и промежность, и от вида его все еще возбужденного члена на глаза Изольды навернулись слезы, а к горлу подступил ком.

- Матушка, нужно очень помочь дяде Тегану. - Коннор покачал головой, быстро вскочив со своего трона. - Если ты хочешь, Матушка, я могу попросить нашу стражу подготовить тебя. Ты ведь помнишь, они были готовы помочь.

От одной только мысли об этой возможности тело Изольды заколотила крупная дрожь, а горло сковал страх. Она покачала головой и дрожащими пальцами сняла с себя белье, наблюдая как медленно, словно марионетка, Теган опускается на пол.

Плотно сжав губы, чтобы держать себя в руках, Изольда, не дожидаясь очередного приказа от демона внутри своего сына, холодной от страха рукой нашла налитый кровью член Тегана и аккуратным движением направила его в себя, резко опускаясь вниз. Толчок причинил боль ее сухому лону, из глаз хлынули слёзы. Раз за разом всхлипывая от ужаса и боли, Изольда начала медленно двигаться, прикрывая рот рукой.

- Матушка, так ничего не выйдет, ты же знаешь.

Изольда послушно закивала в ответ, слишком энергично, словно не желая слушать дальше. Всё ещё рыдая, но на этот раз уже почти бесшумно, она продолжила двигаться верхом на Тегане, с облегчением ощущая, как тело берёт своё и боль медленно начинает уходить.

Уже через несколько ритмичных толчков Теган под ней задышал прерывисто и тяжело, даруя ей надежду, что вскоре этот кошмар закончится. Эта мысль подтолкнула её начать двигаться быстрее. Её движение с каждым толчком становились всё ритмичней и резче, пока наконец этот темп не заставил Тегана слегка приподниматься в такт, делая движения еще резче, проталкивая член в нее глубже. Он вдруг снова будто очнулся, но огонь в его глазах давал ей понять, что это не Теган. Движение вызвали страх. Наполнившийся жизнью Теган пугал Изольду куда сильнее безвольной куклы, вызывая оцепенение.

- Матушка, двигайся! - Коннор был похож на капризного ребёнка. Стоило ему прокричать и недовольно дёрнуть руками, как стража сделала шаг вперёд, прямо к Изольде.

И Изольда послушалась. Зажмурившись, она принялась двигаться с нарастающим темпом, заглушая в себе страх и боль, стремясь разобраться с этим как можно быстрее. Теган, отреагировав на её энергию, как на одобрение, с принялся двигаться ей навстречу, своими утробными стонами заглушая её плач.
Теган закончил достаточно быстро, энергичными и грубыми толчками вбиваясь в нее и наполняя живот густой спермой.

Истощённая Изольда почти сразу слезла с Тегана, уползая от него и обессиленно опускаясь на ступеньки.

- Молодец, Матушка! - Коннор радостно хлопнул в ладоши, залезая обратно на трон. - Дядя Теган, ты доволен?

Теган глухо промычал в ответ, мотая головой в знак согласия.

- Хорошая работа, матушка. Но я думаю, что нельзя огорчать наших зрителей, не так ли?

Изольда закрыла лицо руками, слыша звон доспехов, приближающийся к ней.

Название: Ролевые игры
Автор: Дискотека 40 +
Пейринг/Персонажи: Евангелина/Рис (именно так)
Категория: гет
Форма: комикс, 4 стр.
Кинки: те самые ролевые игры, связывание, управление оргазмом
Рейтинг: R
Референсы/источники: рефы, много рефов на анатоме и позы!
Предупреждения хэдканоны на внешность Евангелины и Риса, обнаженка
Примечания: таймлайн: пост-Чужак, обещанные Соласом мирные и спокойные годы можно провести с пользой :eyebrow:

@темы: Dragon Age Origins + Awakening, кинк: подчинение, отношения: гет, кинк: оральный_секс, кинк: публичный_секс, кинк: доминирование, кинк: pwp, персонаж: Бриала, кинк: принуждение, кинк: связывание, кинк: ролевые_игры, нет_покоя_грешникам, Дискотека 40+, персонаж: Евангелина, персонаж: Рис, Персонаж: Гаспар, персонаж: Изольда, персонаж: Теган

URL

23:38

3 тур - в сложном положении. Индивидуальное участие

все записи пользователя в сообществе Некто в серебряной маске

Название: Развеселись, Гаррет
Пейринг/Персонажи: м!Хоук/Изабела
Категория: гет
Жанр: PWP
Кинки: секс в общественном месте, оральный секс
Рейтинг: R
Размер: ~ 1000 слов
Предупреждение: AU, изменение каноничного сюжета, возможен ООС

читать дальше

@темы: персонаж: Изабелла, отношения: гет, кинк: оральный_секс, персонаж: Хоук, нет_покоя_грешникам, кинк: секс в публичном месте, AU

URL

23:33

allies of all: тур 3 "в сложном положении"

все записи пользователя в сообществе allies of all

III тур: «В сложном положении»

Название: Все, что происходит в «Жемчужине», остается в «Жемчужине»
Пейринг/Персонажи: Каллен/фем!Амелл, Каллен/Изабела, Каллен/Коутрен, Санга
Категория: джен, гет, слэш (только фоном)
Жанр: романс, PWP
Кинки: проституция, наркотики, бритье, фемдом, отложенный оргазм, пеггинг, дыра в стене, анонимный секс
Рейтинг: NC-17
Размер: ~6000 слов
Примечание: AU

Название: А потише можно?
Пейринг/Персонажи: СерыйСтраж/Морриган, Ужасный Волк
Категория: гет
Форма: арт
Кинки: секс в безлюдном месте, подглядывание
Рейтинг: R
Предупреждение: юмор
Примечания: мысли автора

Название: Калеки
Пейринг/Персонажи: Самсон/фем!Лавеллан
Категория: гет
Жанр: драма
Кинки: быстрый секс, грубый секс, секс с врагом
Рейтинг: R
Размер: ~1600 слов
Примечание: бонус, не участвует в голосовании

URL

23:22

Тур 3 В сложном положении. Orphan AGE

все записи пользователя в сообществе Orphan Glory

Название: Уроки занимательной шемленской анатомии
Автор: Orphan Glory
Пейринг/герои: Изабела/Карвер\Мерриль
Категория: Гет
Жанр: юмор, PWP
Рейтинг: R
Кинк: трисом, UST

Название: При командоре Амелл такого не бывало
Автор: Orphan Glory
Пейринг/герои: Бетани Хоук/Натаниэль Хоу, ~~орлейский!СС/устав~~
Категория: Гет
Жанр: PWP, slice of life
Рейтинг: NC-17
Кинк: кроссдрессинг
Размер:1328 слов

Невысокая, худощавая фигурка юноши приближалась к воротам Башни Бдения.

Караульный уже было приготовился окликнуть: “Стой, кто идет?”, когда Натаниэль Хоу, проходивший мимо, что-то разглядел во внешности путника, переменился в лице и сказал солдату:

— Это ко мне. А ты можешь передохнуть четверть часа.

— Я-то передохну, а только потом все равно мне придется доложить ее благородию, что посыльный приходил, — заметил часовой, но уже уходя.

Натаниэль между тем выглянул из ворот и ожесточенно замахал пришельцу, корча странные рожи. Тот не заставил себя ждать и поспешил подойти к караулке. Едва ступив на крепостной двор и убедившись, что вокруг никого нет, кроме Натаниэля, он поспешно стянул с головы туго закрученный шаперон, сбросил дублет, размотал многослойный кушак — и оказался молодой хорошенькой девушкой с черными волосами и карими глазами.

— Бетани! Ты с ума сошла — вот так уходить в самоволку? — напустился на нее Натаниэль, выглядящий все еще удивленно. — А если бы я тебя не встретил?

— Пробралась бы как-нибудь, — ответила она сурово. — Ты пойми, у меня было безвыходное положение.

— Что, тебе так и не разрешили отправить весточку родным?

— Угадал. И мама, и брат ведь даже не знают, выжила ли я — а она даже сама отказывается им написать.

Лицо Натаниэля стало — если это возможно — еще более угрюмым:

— При командоре Амелл, — сказал он, — такое было бы немыслимо.

— Да уж, не повезло мне ее не застать, — заключила Бетани. — Зато повезло сегодня наткнуться на тебя.

— ...И еще одно нарушение дисциплины, — монотонно сказала Леони Карон. — На имя Стража Бетани поступила несогласованная корреспонденция, да к тому же из-за границы.

— Подождите, — раздался голос одного из Серых Стражей, которые должны были стоять перед командором в стройной шеренге, но в позах “вольнее вольного” представляли собой жалкое зрелище, а кое-кто уже начал разбредаться по Большому залу. Не рыцарский орден, а банда партизан. — Но ведь письмо-то ей, а не от нее, в чем Бетани виновата?

— Она раскрыла свой адрес! А это стратегическая информация!

— Семье? И что такого? — послышался уже целый нестройный хор. — А вот при командоре Амелл...

— Нарушение устава Стражей! — воскликнула Карон. Ну как вдолбить этим слишком много о себе думающим первогодкам и второгодкам важность соблюдения уставов?

— Вы позволите, Страж-командор? — и как только Стражу Натаниэлю это удается? Вроде и стоит как надо, и обращается вежливо, и в то же время таким тоном, что у командора вся кровь бросается в голову. Врожденный аристократизм, его не пропьешь — Леони с детства терпеть не может благородных. — Я бы хотел обратиться с прошением. Одно свидание с семьей раз в три месяца — это слишком мало. Вот и Огрен меня поддержит.

— Что? А, да, — сказал гном. — За Ната я горой, только не отдавайте меня Фелси.

— А вам не приходило в голову, Страж Натаниэль, что у меня побольше опыта, чем у вас всех вместе взятых? — взвилась Леони. — Каждая строчка в этом уставе писана кровью! Стражей, которые не вам чета, которым вот столечко осталось до Зова…

— Да когда уж ты свой-то услышишь? — тихо, но отчетливо раздался все тот же голос из строя.

Ферелденцы! Ну вот как, как Страуду удавалось требовать того же самого, но пользоваться репутацией “мужик суровый, но неплохой”?

— Гляди, какая цаца длинноногая!

— Люблю брюнеток. Эй, девушка! Желаете познакомиться? Покувыркаться на травке? А ну стоять!

Вечер спустился на Амарантайн, и все добропорядочные горожане разошлись по своим домам. Одинокая фигура в зеленом платье и под вуалью, спорым шагом идущая по предместью, привлекла внимание группы праздношатающихся людей неопределенного рода занятий: то ли докеры, то ли контрабандисты, то ли просто воры — после исчезновения Стража-командора Амелл банды снова заполонили город. Тому, кто дорожит своей безопасностью, не следовало попадаться им на глаза после заката.

Фигура в зеленом развернулась к говорящим, одной рукой ныряя в складки юбки, другой откидывая вуаль:

— Да я не девушка.

— Нашла чем хваст… ой.

Твак!

Под вуалью обнаружилось лицо с квадратной челюстью и длинным носом и даже с небольшой бородкой, а из кармана платья его обладатель извлек отличный метательный нож, которым и воспользовался по назначению. Предводитель бандитов оказался пригвожден за плечо к ближайшей стене, и это, по-видимому, было ошибкой одинокого путника в платье: надо было или отпускать, или убивать наповал. А теперь бандиты, повинуясь приказу разъяренного главаря, пытались окружить свою жертву.

Впрочем, в другой руке у Натаниэля — а это, конечно, был он — оказался кинжал. Несколько отточенных движений, нырок в тень, сдавленный крик... Через пару минут с бандитами было покончено. Натаниэль вытер ножи и убрал их в ножны.
Вечер у него выдался отличный.

Первым делом он отнес новое письмо Бетани в порт и договорился о его доставке с надежным капитаном. Бетани, сидевшая по арестом — спасибо хоть у себя в комнате, а не в темнице — перед его уходом рассыпалась в благодарностях, уточняла, правда ли он думает, что ему ничего не будет за самоволку, снова благодарила. Натаниэль лишь пожимал плечами: у него все равно дела в городе, к тому же он будет рад услужить такой красивой и милой девушке.

Он благополучно повидал Делайлу с семейством — в этом и состояло его дело — и направился назад, в Башню Бдения. Все-таки, отлично Бет придумала с переодеванием: Натаниэль был уверен, что встретил на улице одного из осведомителей Карон почти лицом к лицу, но тот не узнал его, взгляд равнодушно скользнул по темной вуали.

Правда, без лука Натаниэль чувствовал себя наполовину раздетым, но надо иногда и другие свои умения применять, чтобы не разучиться. А в конце пути его ожидала еще одна проверка разбойничьих талантов: незаметно проникнуть обратно в замок. Впрочем, это ведь его родной дом, где он изучил каждый камушек, так что забраться внутрь он сможет хоть в платье.

Ветерок приятно холодил ноги — в штанах юбка все время цеплялась за пряжки, поэтому пришлось их снять.

Оконная рама тихонько стукнула.

— Все в порядке, отправил твое письмо, — раздался шепот.

Бетани, лежавшая в постели без сна, поспешно села, призвала в ладонь виспа — и уставилась на Натаниэля, который уже просочился в комнату.

Он запыхался, залезая по отвесной стене, и теперь безуспешно пытался перевести дух — но тугой корсаж мешал вдохнуть полной грудью. На щеках цвел легкий румянец, мускулистая грудь вздымалась под приспущенным декольте, широкие плечи были обнажены. Сейчас его даже при самом беглом взгляде нельзя было принять за женщину.

Бетани в одной ночной рубашке несмело приблизилась к нему.

— Пресвятая Андрасте, Нат! Ты такой красивый…

Натаниэль Хоу не был слишком робок с женщинами, и если хотел добиться кого-то, то обычно и добивался, потому что умел себя преподнести. Но свои ограничения он знал: его могли назвать видным, могли интересным, но никогда никто, кроме, может быть, родной матери, до сих пор не называл красивым. Он осторожно ответил:

— Эм-м, ты тоже, Бети, — и подумал, что если кто-нибудь еще застанет его в таком виде, то вряд ли отреагирует так же, как Бетани. А значит, выбираться из ее комнаты следовало очень осторожно, чтобы не оказаться в глупом положении — еще более глупом, чем то, в котором оказался весь ферелденский орден Серых Стражей с тех пор, как им прислали нового Стража-командора.

Бетани между тем опустилась на колени перед стоящим Натаниэлем, взялась за подол платья и с вопросительной улыбкой посмотрела ему в глаза. Натаниэль кивнул: второе за вечер непристойное предложение понравилось ему куда больше первого. Бетани нырнула под юбки, ее руки нащупали и сдвинули нижнее белье, и Натаниэль почувствовал прикосновение горячих, влажных губ к своему члену. Ему стоило немалого труда не кончить прямо на месте.

Через некоторое время, на заплетающихся ногах, они переместились на кровать. Натаниэль потянулся сбросить наконец стесняющее движения платье, но Бетани отвела его руки от шнуровки:

— Нет, не надо. Бутылочно-зеленый цвет так идет к твоим глазам!

Она просто задрала подол платья Натаниэлю на талию, а сама оседлала его бедра, постепенно смещаясь все выше, пока ее влажный вход не оказался напротив его гордо стоящего члена. Одно ловкое движение бедрами — и он почувствовал, что проскальзывает внутрь, и как же она была сладка!

“А Андерс, выходит, не врал тогда про юбки”, — успел подумать он, прежде чем наслаждение полностью захватило его.

Название: Перед гостями неудобно...
Автор: Orphan Glory
Пейринг/Персонажи: Вивьен/Сэра
Категория: Фэмслэш
Жанр: AU
Рейтинг: R
Кинк: Ошейники, подчинение

Название: Ее рыцарь
Автор: Orphan Glory
Пейринг/герои: Селина де Вальмон/Мишель де Шевен, Селина де Вальмон/Бриала
Категория: Гет, элементы фемслэша
Жанр: PWP, романс
Рейтинг: NC-17 - NC-21
Кинк: фемдом, orgasm denial, мастурбация
Размер:~ 1116 слов

Все старания Мишеля, все его жертвы, все его сделки с совестью были не напрасны. Он должен был стать личным телохранителем императрицы Селины, ее первым рыцарем, ее защитником — когда-то на такую участь он и надеяться не смел.

Церемония, на которой он принес присягу государыне, была скромной, но его голос чуть дрожал от сдерживаемого волнения. Императрица удалилась в свои личные покои, и Мишель по сигналу камеристки последовал за ней.

Селина сидела в кресле, столь богато украшенном золоченой резьбой, что оно больше походило на трон, на ее бледных губах змеилась тонкая улыбка, глаза шаловливо сверкнули из-под маски. Она выглядела такой юной и свежей в этот миг, такой совершенной и такой неприступной.

По ее кивку Мишель приблизился к креслу.

— Что ж, шевалье де Шевен, — сказала императрица, — готовы ли вы соблюдать мне верность — во всем?

Мишель зачарованно кивнул, опомнился, заверил ее в своей преданности с выверенной непринужденной галантностью, заученной в Академии шевалье так же тщательно, как приемы боя.

— В таком случае, наденьте это.

На узкой ладони лежала блестящая, отполированная клетка, соединенная с массивным кольцом — Мишель даже не сразу понял, для чего, а когда осознал, то его член немедленно начал набухать от прилившей крови. Требование императрицы ужасало. Ее требование невероятно возбуждало. За недолгое время, проведенное при дворе, он начал восхищаться ею, мечтать о ней, жаждать принадлежать ей безраздельно.

Его возбуждение сделало невозможным немедленное выполнение приказа, но она, кажется, ожидала подобного затруднения.

— Что ж, вначале доведите себя до оргазма, — сказала она, серебристо рассмеявшись. — И хорошенько насладитесь этим моментом, следующий выпадет не скоро.

Вероятно, таким образом она, кроме всего прочего, давала разрешение не спешить, но стоило Мишелю начать ласкать себя, он уже не мог сдержаться, он двигал рукой все быстрее и наконец, стиснув зубы, не издавая ни звука, излился на ковер.

Через несколько мгновений после того, как последний спазм наслаждения прокатился по его телу, он протянул руку и взял стальную клетку.

Замок сомкнулся с еле слышным щелчком. Кожу чуть кольнуло заключенной в устройстве магией. Мишель поправил белье и застегнул гульфик. Его служба в качестве телохранителя императрицы началась.

В последующие недели, привыкая к новым обязанностям, изучая планы императорского дворца, следя за Игрой придворных из-за плеча Селины, где отныне было его место, Мишель иногда чувствовал, что понемногу сходит с ума от постоянного фонового полувозбуждения, никогда не находившего разрядки. Но потом он просыпался в белье, измазанном семенем — словно подросток, еще не знающий, что ему делать с изменившимся телом — и возбуждение немного отступало, сливалось с окружающим гулом голосов и блеском золота. Или, гораздо лучше, он ловил на себе внимательный взгляд Селины, жадный, ласкающий, и чувство, которое его пронзало, было лучше любого оргазма. По крайней мере, ему так казалось, пока не настало время, когда Селина сочла его достойным короткой передышки.

Она покусывала ноготь — улыбающиеся губы обхватывали кончик пальца почти непристойно — пока Мишель, стоящий перед ней на коленях, наслаждался непривычным ощущением своей руки на возбужденном члене. Он скользнул подушечкой большого пальца по обнажившейся головке — нет, это слишком, он стал чересчур чувствительным, надо подольше растянуть удовольствие. Но и простых движений вверх-вниз по стволу хватило, чтобы наслаждение захватило его, стремительно нарастало, и скоро, слишком скоро завершилось ослепительной вспышкой.

— Вы знаете, что делать, Мишель, — сказала Селина, указывая на приготовленную салфетку и на клетку.

У Мишеля перехватило дыхание. Она впервые назвала его по имени.

В следующий раз — он уже боялся, что не дождется его никогда — императрица сама довела его до пика своими изящными пальцами. Мишель подумал, что умирает — и умирает счастливым.

Селина все чаще обращалась к нему, размышляя вслух о государственных делах. Осмысленных ответов от него не ожидалось, но сам факт, что Мишель ведет с ней настоящую беседу, перебрасываясь репликами, словно при игре в мяч, наполнял его радостью и нежностью.

Через несколько месяцев Мишель впервые остановил наемного убийцу. Он был ранен отравленным оружием, но сумел взять ассасина живым — дальнейшее общение с ним было не его заботой, но свою часть работы он сделал. На лечение потребовалось несколько недель, а когда лекари провозгласили Мишеля годным к дальнейшей защите императрицы, она сказала, что хотела бы его вознаградить.

Вообще, ему следовало бы догадаться, что раз наградой за хорошую работу обычно служит новая работа, то за перенесенные страдания его вознаградят новыми страданиями. Но когда Селина пригласила его третьим в постель с собой и Бриалой, та часть его сознания, которая отвечала за рациональные мысли, у него временно отказала.

Его даже освободили из его клетки — зато надежно сковали за спиной руки и предоставили самому себе, пока Селина принимала умелые ласки камеристки. Если бы Мишель тогда умел кончать от одного взгляда — но нет, в тот раз ему пришлось убедиться, что императрица не всегда готова ждать его разрядки, и вспомнить, что боль может уничтожить эрекцию не менее эффективно, чем недавний оргазм.

Он, вероятно, не вынес бы фрустрацию следующих нескольких недель, если бы не взгляды Селины, каждый из которых вливался в его сердце, как расплавленное серебро. И свою награду из ее рук он в итоге все же получил, но какая-то часть его души об этом сожалела, потому что больше она не смотрела на него так — до следующей попытки убийства.

В последующие годы Мишелю доводилось получать ласки от рук императрицы или, по ее приказу, ее доверенной камеристки, наблюдать за их ласками, будучи заточенным в клетку или имея возможность довести себя до разрядки, со свободными руками или как в тот первый раз — но теперь он лучше умел воспользоваться моментом. Чаще всего Селина просто позволяла ему доставить удовольствие самому себе, изредка приказывала поучаствовать в той или иной роли в ее забавах с другими женщинами, не Бриалой.

Но никогда она не приглашала в свою постель других мужчин, ни в его присутствии, ни наедине — по долгу службы Мишелю было бы необходимо знать о таких встречах императрицы. Однажды он отважился задать ей прямой вопрос об этом, и она подтвердила:

— О да, из всех мужчин на свете я хочу видеть в своей постели только тебя.

Опытный игрок большой Игры может разбрасываться такими заверениями направо и налево с самым искренним видом, а это признание к тому же было сделано с усмешкой. Но Мишель в этот момент смотрел в ее глаза — и расплавленное серебро блеснуло в них так, что он позволил себе надеяться: может быть, в ее словах есть намек на тень правды.

И вот как он отплатил ей за ее любовь. Мишель вспоминает подробности дуэли, вспоминает, как исказилось лицо Селины, когда он сдался. Маски были сброшены, мосты сожжены, и ничего уже не исправить.

Перед элувианом, в который ушли они с Гаспаром, Бриала оставила маленький серебристый ключик — вероятно, она приобрела его тем же путем, что и ключ-рубин, вытащив его из кошелька Селины.

Это значит, что Селина никогда с ним не расставалась, думает Мишель и стискивает свой член. Это значит, что она всегда думала обо мне. Он уже натер болезненные мозоли, отдавая себе долги, накопившиеся за десять лет, но не может остановиться, поэтому просто сжимает-разжимает руку — этого достаточно, чтобы волны мучительного удовольствия прокатывались по телу до самого спинного мозга. По его лицу текут слезы..

Название: Запираться не пробовали?
Автор: Orphan Glory
Пейринг/Персонажи: Каллен/Дориан, Мейварис
Категория: слэш
Жанр: юмор, PWP
Рейтинг: PG-13
Кинк: секс в публичном месте

URL

23:05

3 тур - в сложном положении. Индивидуальное участие

все записи пользователя в сообществе Некто в маске с мабари

Название: Орлесианские игры
Пейринг: Алистер/Солона Амелл
Категория: гет
Жанр: PWP, романтика, флафф, юмор
Кинки: бритье, щекотка, связывание
Рейтинг: NC-17
Размер: ~1700 слов

читать дальше

@темы: персонаж: Алистер, Dragon Age Origins + Awakening, отношения: гет, кинк: юмор, персонаж: Амелл, кинк: pwp, кинк: флафф, кинк: связывание, нет_покоя_грешникам, кинк: бритье, кинк: щекотка

URL

22:46

3 тур - В сложном положении. Командное участие. Chantry's pantry

все записи пользователя в сообществе Naughty sister

Andraste is watching!

Название: Доблестный рыцарь и благодетельная сестра
Пейринг/Персонажи: Рыцарь-командор Харрит/ОЖП
Категория: гет
Жанр: PWP
Кинки: оральный секс, принуждение к сексу, фоном принятие наркотических веществ
Рейтинг: R
Размер: ~1180 слов

В кабинет рыцаря-командора Харрита постучались. Он вскинул голову, недовольный, что его отвлекают, секунду прожигал дверь взглядом, решая, как поступить, затем со вздохом закрыл резную шкатулку, а уже вынутые инструменты прикрыл развернутой картой Ферелдена.

– Войдите.

В дверь протиснулась сестра Амелия, молоденькая помощница Преподобной матери Ханны, и, откровенно смущаясь, поздоровалась.

Харрит коротко кивнул в ответ. Он давно знал, что она придет, рано или поздно, но сейчас ее приход не обрадовал его – слишком неудачный она выбрала момент.

– Рыцарь-командор, – неуверенно начала она. – Вы спрашивали у Преподобной, когда прибудет следующая партия лириума. Я… – она запнулась, затем увереннее продолжила: – Узнала, что это будет через четыре дня. Мать Ханна была очень недовольна, что ваши подчиненные опять так быстро израсходовали запасы.

– Зачем вы мне это говорите? – Харрит встал из-за стола, хотя отойти от шкатулки ему стоило большого труда. Он вплотную подошел к сестре и, слегка обхватив ее подбородок, приподнял.

– Я… Мне… – девица залилась краской и попыталась склонить голову, чтобы отвести взгляд, но Харрит не отпускал, вынуждая смотреть ему в глаза. Она сглотнула и выдавила: – Я хотела помочь. Вы мне… нравитесь.

Харрит тут же отпустил ее и вернулся к столу.

– Ах вот как. – Он буквально спиной чувствовал ее разочарование. Сдвинув карту и отворив шкатулку, он возобновил прерванное приходом сестры дело. Разжег небольшую лампадку, выложил в ряд мерную ложечку, нож для отделения крупиц, мельничку, небольшую кожаную грушу. С великой аккуратностью достал отливающий голубизной сосуд с порошком. Он совершал привычные, въевшиеся в него глубже куплетов Песни движения и неторопливо, размеренно говорил. Даже не видя, знал, что Амелия ловит каждое слово: – Вам понравился храмовник, сестра. Человек, не принадлежащий себе. Человек, чья жизнь отдана Святой Церкви. Человек, чей долг – служить Святой церкви. Человек, чья воля зависит от Святой Церкви.

Он повернулся, сжимая в руках склянку с готовым к употреблению лириумом. Кривовато ухмыльнувшись, Харрит одним глотком влил жидкость в себя, и резко вдохнул. Глаза у него заслезились, а рот словно ожгло колдовским пламенем. Но по телу уже разливалось тепло и ощущение силы. Голова слегка загудела.

Амелия смотрела на него во все глаза, даже забыв, что нужно что-то ответить. Она непроизвольно сделала шаг в его сторону и замерла с приоткрытым ртом.

– Я ничего не могу дать вам, сестра. У меня нет ничего своего. Так что, полагаю, вам следует забыть обо мне, и как можно скорее.

Он снова отвернулся, неторопливо складывая инструменты в шкатулку, когда почувствовал легкое прикосновение к спине.

– В таком случае, может быть, я могу что-то дать вам?

Харрит обернулся, пристально вглядываясь в лицо Амелии. Несомненно, ей эти слова дались огромным трудом, но, видимо, очень уж запал ей Харрит в душу, раз она все-таки сумела их произнести.

– И что бы это могло быть? – Харриту надоело любезничать, лириум в крови требовал действий. – Ты точно также, как я, не принадлежишь себе. Что у тебя есть, что ты еще не отдала Церкви?

Вместо ответа Амелия стянула через голову широкий воротник и тонкими пальцами судорожно вцепилась в спрятанные под ним тесемки рясы. Она решительно дернула узелок, распуская ворот и позволяя одеянию сползти с плеч, груди. В талии был скрыт еще один шнурок, и дальше ряса не упала, оставив девицу стоять перед Харритом полуголой.

У нее были маленькие груди с маленькими сосками, широкие плечи и плоский живот. “Не слишком привлекательная”, – подумалось Харриту. Он мягко коснулся ее горла, медленно повел пальцами вниз, между грудей, по животу, вокруг пупка, пока не уперся в грубую ткань рясы.

– А ты решительная девушка, сестра, – произнес он. – Ты уверена?

– Да, – прошептала Амелия и первая поцеловала его. Ей пришлось приподняться на цыпочки, но она все равно достала только до его подбородка. Харрит смотрел на нее сверху вниз, не торопясь ответить на почти невинный поцелуй.

Когда ожидание стало невыносимым, и блеск в глазах решившей, что ее отвергали, Амелии померк, Харрит наконец склонил к ней голову и томительно медленно, невыразимо нежно поцеловал ее.

Когда они отстранились друг от друга, Амелия выглядела как пьяная, а у самого Харрита в крови кипел лириум.

– Ты будешь жалеть об этом, – сказал он.

– Никогда! – она уже возилась с застежками его дублета.

Харрит позволил ей раздеть себя, затем взглядом указал на полуспущенную рясу, как бы говоря, чтобы избавилась от нее. Он сел на краешек стола, еще раз слегка поцеловал Амелию в губы, а затем надавил на плечо, вынуждая встать перед ним на колени.

– Ты ведь делала это раньше? – хрипло спросил он, за затылок привлекая ее к вставшему члену. Она успела только коротко кивнуть и приоткрыть рот, как он втолкнулся ей между губ. Запустив пальцы ей в волосы, Харрит слегка оттянул ее голову и снова прижал к себе, не слишком заботясь о ее удобстве. Несколько таких толчков она подчинялась, но затем уперлась ладонями ему в колени, пытаясь отодвинуться.

– Ну что еще? – он за волосы запрокинул ее голову, недовольно разглядывая перекошенное лицо.

– Я… мне неприятно, – пробормотала Амелия.

– Ты хочешь уйти?

Она неуверенно оглянулась на дверь.

– Н-нет, но…

– Тогда продолжай, – он снова ткнул ее лицом в пах.

Девчонка забилась, давясь членом и царапая его бедра. Харрит отшвырнул ее на пол, подошел, наступил голой ступней на щеку, прижимая другой к полу.

– Ты же сама хотела. Сама пришла, сама начала раздеваться. Целоваться полезла. – Он наклонился, заглядывая ей в глаза. – Так что тебе не нравится?

Ее губы, смятые между полом и его ногой, блестели от слюны, во взгляде плескался ужас. Харрит убрал ногу, вернулся к столу, завалился в свое кресло.

– Ты можешь встать и уйти. – Амелия, скрытая от него массивом стола, зашевелилась, но он продолжил: – Правда, завтра Преподобная мать Ханна сдернет с тебя рясу и с позором выгонит из церкви. Возможно, ты думаешь, что зато и я понесу наказание, но хочу тебе напомнить, что я давал совсем другие обеты. Воздержания среди них не было. Самое страшное, что мне грозит, – Ханна меня пожурит.

Шевеление с той стороны стола прекратилось. Харрит подождал, давая Амелии время прочувствовать возможные последствия.

– А можешь остаться. Сделаешь то, что и так собиралась, и никто ничего не узнает.

Некоторое время царило молчание, а затем Амелия дрожащим голосом проблеяла:

– Не говорите матери Ханне. Я все сделаю.

– Тогда иди сюда. Нет-нет, не вставай. На четвереньках ты лучше смотришься.

Она подползла к его креслу. По лицу у нее струились слезы.

Харрит похлопал себя по стоящему члену и призывно кивнул:

– Начинай.

Амелия обхватила член губами и скользнула вперед, отодвинулась, снова склонилась.

– Не ощущаю, твоего энтузиазма, – Харрит усмехнулся. – Представь, что отбиваешь епитимью. Старайся лучше.

В паху было мокро не только от слюней, но и от слез. Амелия шмыгала носом, но старательно делала то, что он хотел.

Чувствуя, что близок к концу, Харрит схватил ее за челюсть, отодвинул и кончил ей на лицо. Семя смешалось с слезами и капало с подбородка. Он вытер ее волосами член и слегка оттолкнул ногой.

– Подай мою одежду.

Он оделся, не глядя на Амелию, которая торопливо натягивала рясу, потом сказал:

– В следующий раз прихвати какое-нибудь масло, покажу тебе кое-что новое.

Он подошел к ней и поцеловал, как в первый раз, как будто ничего ужасного не произошло – медленно и томительно нежно. И целовал, пока Амелия не ответила.

– Ты молодец. Ты мне тоже нравишься. Ступай. И я буду ждать новостей от Преподобной матери, так что не тяни слишком долго.

Он шлепнул ее по заднице, придав направление в сторону двери, и опять раскрыл шкатулку. Стоило подкрепить силы и подумать о дополнительном источнике лириума: легально получать больше, похоже, уже не выйдет.

Название: А поговорить?
Пейринг/Персонажи: Искатель Ламберт/Леди-Искательница Николина
Категория: гет
Жанр: PWP
Кинки: dirty talk, handjob
Рейтинг: NC-17
Размер: ~1190 слов

Николина лениво перевернулась на бок, и Ламберт поймал взгляд, огладивший его с головы до ног. Кажется, увиденное ей и впрямь нравилось. Ламберт, конечно, был не так уж и молод — впрочем, Николина тоже, но регулярные упражнения с мечом и щитом помогали и ему, и ей оставаться в форме.

Наверное, Ламберт не отказался бы от женщины помоложе. Лет эдак на десять, а то и больше, но... Леди-Искательница была из тех дам, что с годами не утрачивают женского шарма, а очень даже наоборот. За нее были и опыт, и приходящая со зрелостью уверенность в собственном теле, и, что греха таить, темперамент. Женщина, много лет стоявшая во главе Искателей Истины, просто не могла быть вялой и бесцветной. У Николины был характер. Была харизма. И именно она, харизма, позволяла не замечать ни седину, ни морщинки, ни отсутствие юношеского задора. Ламберт был от нее в восторге, что бы кто ни говорил. Он увлекся ей совершенно искренне. А титул следующего Лорда-Искателя он бы получил и так. Кто же, если не он?

— Что сказала Джустиния? — спросил он. Николина поморщилась и отмахнулась. Крепкие мускулы на ее сильной руке красиво напряглись под светлой кожей.

— Ты желаешь говорить об этом сейчас, Ламберт? — спросила она.

Ламберт мотнул головой по подушке. Наверное, нет.

— Простите, — ответил он. — Видимо, вырвалось.

— Хм, — усмехнулась Николина. — Видимо, так. Скажу лишь, что я невыносимо устала, Ламберт. Вот она, старость, пожалуй, — она улыбнулась, и морщинки веером рассыпались по вискам.

— Не говорите так, Леди-Искательница, — пробормотал Ламберт, мягко привлекая ее к себе. — Вы дадите фору еще многим молодым. И с мечом, и в постели, и среди крупной рыбы, которая так потешно открывает рот, выплевывая важные решения.

— Может, ты и прав, — кивнула Николина, и Ламберт услышал в ее голосе довольство. — Но сегодня я и впрямь утомилась. Прости. Я вряд ли составлю тебе достойную компанию. Но ты... ты можешь что-нибудь мне рассказать.

Ламберт усмехнулся. Да, они оба давно не были подростками. И порой, уединившись после долгого дня, им и впрямь не хватало сил на возню в постели. На этот случай у них была другая игра. Не менее интересная, к слову.

— И что же мне рассказать, Леди-Искательница? — протянул Ламберт, разваливаясь среди подушек.

— Сегодня мы присутствовали на собрании у Ее Святейшества. Потом Джустиния призвала меня на личную аудиенцию, а ты остался ждать в зале, — хитро посмотрела на него Николина. — Может, там тебе кто-то приглянулся?

Ее теплая рука легла на простынь там, где ткань прикрывала ламбертов пах. Член едва заметно дернулся в ответ на прикосновение.

— Пожалуй... — хищно улыбнулся Ламберт. — Что вы думаете о Правой Руке Джустинии, Леди-Искательница? Такая молодая, но уже так высоко взобралась.

— Она из Пентагастов, — ответила Николина, осторожно сжимая член через ситец. — В ее крови умение убивать драконов. Скажем так, девушка оказалась в нужном месте в нужное время. И показала себя с наилучшей стороны. В этом я отдаю ей должное.

— Выскочка, — хрипловато ответил Ламберт, чувствуя, как по бедрам растекается тепло. — Возможно, ей и повезло один раз, но вы же знаете меня, Леди-Искательница, я поборник традиционных ценностей. Такое звание нужно заслуживать дольше и прилежней, а не хватать, как горячую сковородку.

— И что бы ты с ней сделал, Ламберт? — промурлыкала Николина.

— Я стоял и смотрел на нее сегодня, — начал Ламберт, то и дело прерываясь — рука Николины ритмично делала свое дело. — Она смеет говорить с Ее Святейшеством напрямую, бесцеремонно склоняясь к святейшему уху. У нее такие губы... яркие. Темные. Будто бы она кусает их, чтобы сделать соблазнительнее.

— Говори, — прошептала Николина, отбросив простынь и чуть ускоряя движения. Ламберт сжал в ладонях ткань, на которой лежал.

— Я бы заставил ее мне отсосать, — прохрипел он, полуопустив веки. Смуглое лицо девчонки Пентагаст стояло у него перед глазами. Никакой привычной надменности, только покорность и мольба. — Прямо там, на глазах у храмовников, Матерей Церкви, Искателей и самой Джустинии. Уверен, ее губы могут больше, чем цедить указания тем, кто старше ее и заслуженней в разы.

— Ее острый язычок способен на многое, я уверена, — вторила ему Николина.

— Да... Горячий и острый, — согласился Ламберт. Он был не настолько молод, чтобы быстро кончить от фантазий, так что наслаждаться игрой он сможет долго. — Она сосала бы и лизала мой член до тех пор, пока я не почувствовал, что скоро не выдержу. Ее губы стали бы еще краснее... как раздавленная вишня в соку.

— А что потом? — спросила Николина с придыханием, и Ламберт ощутил, как второй рукой она принялась ласкать его мошонку.

— А потом я бы перегнул ее через стул, спустил штаны и трахнул бы. Она бы уже была мокрой, как уличная девка при виде толстого кошелька. Может быть, я даже распечатал бы ее узенькую задницу. Представляете?

— О, какой был бы скандал, — ответила Николина. — Весь Вал-Руайо обсуждал бы это с неделю, не меньше.

— Она выла бы подо мной, как уличная кошка, — сипел Ламберт, закусывая пересохшие губы. — Дерзкая, наглая девица, которую я бы на глазах у всех поставил в то единственное положение, которого она заслуживает.

— Ей бы оно показалось весьма неловким, — сказала Николина и снова ускорила темп.

— Мне плевать, — прохрипел он, чувствуя наступление первых предвестников оргазма. — Я бы кончил ей прямо на спину с символом Церкви на одежде. А о ее удовольствии позаботился бы кто-нибудь другой. Вероятно. Мне нет до ее ощущений никакого дела.

— Заливать семенем священную символику неуважительно по отношению к Церкви, Ламберт. Тогда бы уже ты сам оказался в сложном положении.

— Это вовсе не неуважение к Церкви, — выцедил Ламберт, почти проваливаясь в полузабытье. — Это мое отношение к званию, которого она не заслужила.

— А теперь кончи, Ламберт, — прошептала Николина и чуть сжала его яйца. Ламберт открыл глаза и решительно вывернулся, а потом резко подмял Николину под себя — она лишь удивленно охнула, но ничуть не сопротивлялась. С удовлетворением он отметил, что Леди-Искательница хоть и пыталась казаться спокойной, но ее порозовевшие и упруго вставшие соски свидетельствовали об обратном. Ее лоно было горячим и влажным, он вошел в него сильным толчком и взял резкий, почти нетерпеливый темп. Когда Ламберта, наконец, настиг долгожданный оргазм, он сдавленно зарычал, а перед закрытыми глазами его кричала, извиваясь, вовсе не Николина — темноволосая девица, уложенная животом на поручень воображаемого стула.

— Я был должен вам ответную услугу, Леди-Искательница, — произнес Ламберт, приподнявшись на локте после того, как они слегка перевели дух. — Вижу, вас вдохновил мой рассказ.

— Может быть, ближе к утру мне захочется еще, — улыбнулась Николина и сладко потянулась. — Но теперь я все же хочу отдохнуть.

Ламберт не стал спорить.

Наутро он нашел ее среди одеял и ласкал языком и пальцами до тех пор, пока Николина не выгнулась, выстонав его имя. Уже уходя, он все-таки спросил еще раз:

— Так что сказала Джустиния?

— Что ты слишком консервативен, Ламберт, — ответила Николина. — Что сопротивляешься реформам и новациям, а Церковь сейчас, как никогда, нуждается в обновлении. Но мое право передать тебе титул остается моим правом. За это не беспокойся.

— Не вижу в следовании устоям ничего дурного, — буркнул Ламберт, проверяя по привычке, как сидит мундир.

— Я тоже, Ламберт, — ответила Николина, провожая его почти ласковым взглядом. — Я тоже.

Название: Love is…
Пейринг/Персонажи: Орсино/Мередит
Категория: гет
Жанр: АУ, драма
Кинки: лавхейт
Рейтинг: R
Размер: ~1500 слов

Он отлично помнил тот день, когда Мередит появилась в Круге. Она стояла тогда на залитом летним солнцем дворе вместе с остальными храмовниками, но Орсино видел только ее — просто не мог заставить себя отвести взгляд. Мередит была совершенна: от сверкающих лазурью глаз и светлых, коротко остриженных волос до кончиков тонких изящных пальцев, спокойно лежащих на рукояти меча. Выросший в эльфинаже Орсино не особенно верил в Создателя, и церковные сказки, прилежно заучиваемые в Кругу, его нисколько не трогали. Но, глядя на Мередит, он думал, что такой и должна была быть Андрасте — статной, яркой, сильной. Ослепительно прекрасной.

Орсино всегда был тихим и послушным, практически незаметным. Настигшая его страсть пробудила в душе что-то новое — яростное и разрушительное. Он погрузился в пучину первой настоящей любви, украдкой следуя за Мередит повсюду, где это только было возможно. Он нашел ход на пыльную, заброшенную галерею, с которой была видна тренировочная площадка. Оттуда он наблюдал, как Мередит отрабатывает выпады и контратаки, за каждым ее движением стояло мрачное обещание: «Пощады не будет». Но Орсино не замечал этого. Он видел влажную от пота безрукавку, мягко очерчивающую контуры груди, видел, как перекатываются под кожей мускулы, когда она поднимает меч, видел растрепанные волосы, закушенную губу. Отголоски хриплых вскриков Мередит, побеждающей очередного воображаемого врага, смешивались с тяжелым прерывистыми стонами Орсино, вжимающегося лопатками и затылком в холодные плиты стены, сдавшегося на милость собственной похоти.

День ото дня его желание обладать Мередит становилось все сильнее… и все безнадежнее. От природы рассудительный и осторожный, Орсино умудрялся скрывать свои переживания ото всех. Он был еще одним ничем не примечательным магом, до которого никому не было дела.

Все изменилось со смертью Моуд.

Орсино стоял на коленях перед серой кучкой пепла и черными обугленными камнями — всем, что осталось от, возможно, единственного его друга. Его раздирали на части чувство потери и вина. Возможно, если бы он был чуть более внимателен к Моуд, к ее тоске по прошлой жизни, этого бы не случилось. Но он был все это время слишком поглощен собой.

Неожиданно на плечо Орсино легла ладонь. Непривычный к прикосновениям, он застыл.

— Пойдем. Я провожу тебя, маг, — раздался голос Мередит.

Орсино безмолвно поднялся, благодарно кивнул. Мередит пропустила его вперед и всю дорогу к крылу, где находились комнаты магов, шла чуть позади. Орсино чувствовал спиной ее тяжелый внимательный взгляд, но мысли слишком путались, чтобы задуматься о причинах этого взгляда. И лишь переступив порог своей комнаты, он понял, что рыцарь-капитан вызвалась проводить его вовсе не из сострадания, не из сердечной привязанности, а из предосторожности.

Он резко обернулся, почти столкнувшись с Мередит, которая вошла следом.

— Вам ведь все равно.

Мередит непонимающе нахмурилась.

— Храмовникам все равно, что кто-то из нас страдает, что кто-то умирает. Просто наплевать на нас, так ведь?

— Ты забываешься!

Орсино и впрямь забыл про осторожность, про то, что сам говорил Моуд не привлекать внимание, быть покорным судьбе. Все, что копилось в его душе годами, подавленное, втиснутое в жесткие рамки правильного поведения, вырвалось наружу. Впоследствии он со сладким ужасом думал, что если бы его от Мередит отделяло большее расстояние, то она бы его попросту убила, решив, что он одержим и пытается напасть. Но между ними был всего лишь шаг.

Орсино впился в губы Мередит со всей страстью, на какую был способен. В этом не было любви, о которой он так мечтал ночами, оставляя влажные пятна на скомканных простынях. Была горечь, боль и отчаяние.

Мередит покачнулась, уперлась руками в грудь Орсино, на миг замерла. Но совершенно неожиданно ответила на поцелуй.

— Что ты себе позволяешь, маг?! — срывающимся голосом сказала она, когда им пришлось прерваться, чтобы вздохнуть.

— Меня зовут Орсино… — успел прохрипеть Орсино, прежде чем Мередит, потянув его за мантию, повалила на кровать.

Их связь была чистой воды безумием. Неловким, не имеющим никакого объяснения безумием. Тело Мередит, жесткое, поджарое, оказалось источником такого невозможного наслаждения, о каком Орсино не мог и помыслить. Все, что он ранее испытывал, глядя на нее во время тренировок, лаская себя по ночам, не шло ни в какое сравнение с горячими губами самой Мередит, туго охватившими его плоть. Или с тем, как она скрещивала длинные стройные лодыжки на его спине, заставляя вжиматься в нее до упора.

Они почти не разговаривали. Не потому что было не о чем, а потому что чувствовали, что стоит заговорить и все, что их разделяет — самоубийства магов, жестокость храмовников, равнодушие Церкви, — поглотит обоих с головой. Навсегда.

Иногда они вымещали друг на друге злость. Мередит приходилось прятать покрасневшую от ожогов кожу на бедрах и пропускать тренировки под надуманными предлогами. А Орсино в совершенстве освоил изготовление мази от синяков.

Назначение Мередит рыцарем-командором, а затем и то, что Орсино стал Первым чародеем, еще сильнее усложнило их и без того сложное положение. И все же они продолжали раз за разом встречаться в укромных уголках, позабытых кладовых, собственных кабинетах.

За прошедшие годы у Орсино было несколько мимолетных интрижек с чародейками Круга. Но он мигом забывал их лица и имена, глядя сверху вниз на светлую макушку Мередит, стоящей перед ним на коленях в очередном пыльном чулане. В его сердце жила только одна женщина — Мередит. Только о ней он грезил ночами, только ее видел во снах.

С годами эта любовь, крепко замешанная на ненависти к тому, что делала Мередит с Кругом, причиняла Орсино все большее страдание, но у него не было сил отказаться от нее. Потому что знал точно — он нужен Мередит так же, как и она нужна ему.

* * *

— Вы вызывали меня, Рыцарь-командор?

Вопреки обыкновению, Мередит не сидела, а стояла перед столом, положив руку на спинку кресла для посетителей. Что-то было в выражении ее лица, в том, как побелели костяшки пальцев, сжимающих слишком сильно спинку кресла, что Орсино почувствовал, как ему стало жарко.

— Закрой дверь, — ровно сказала она.

Орсино повернул ключ в замочной скважине и подошел к Мередит. Мередит облизнула губы. Орсино молча смотрел ей в глаза, столь же яркие, как и в молодости, хотя вокруг уже появилась тонкая сеточка морщин.

«Я так сильно люблю тебя, — думал он с горечью. — И ненавижу, потому что ты разрушаешь все, что мне дорого. Все, за что я борюсь. Понимаешь ли ты, что моя любовь больше моей чести, больше совести. Но рано или поздно я сломаюсь. Потому что это не жизнь».

Будто в ответ на его мысли Мередит медленно подняла руку и погладила его по щеке. Как всегда, ее прикосновение отдалось дрожью во всем теле. Орсино прикрыл веки от удовольствия. Пальцы Мередит оглаживали скулы, губы, подбородок, переместились на затылок. Орсино глубоко вздохнул, Мередит прижалась к нему плотнее. Их дыхание смешивалось, но она больше не шевельнулась. Что бы не происходило в Киркволле и Казематах, залитых кровью, здесь и сейчас Мередит ждала его первого шага.

Орсино притянул ее за талию, жадно целуя, и на какое-то время выпал из реальности. Но при этом как-то умудрился усадить ее на стол. Мередит бесстыдно терлась о его пах. Орсино оторвался от ее губ и поцеловал в шею, Мередит откинулась назад, прямо на стопку каких-то документов, мигом разлетевшихся по всему столу. Умудренный опытом, Орсино не стал сражаться с пуговицами на рубахе, а сразу потянул ее вверх, обнажая плоский бледный живот и по-девичьи упругую грудь. Мередит вздрогнула и застонала, когда Орсино обвел языком ее пупок и спустился ниже, к завязкам штанов. Это тоже было частью хорошо знакомого ритуала: Орсино одной рукой распутывал шнуровку, другой ласкал грудь Мередит, не переставая покрывать поцелуями каждый дюйм ее живота.

Наконец, он справился с завязками. Мередит перевернулась, легла на стол, чуть оттопырив зад. Орсино запустил ладонь ей между ног — просто, чтобы ощутить ее мягкость и влажное тепло. Мередит нетерпеливо шевельнула бедрами, и Орсино не стал ее разочаровывать.

С каждым его толчком серебряная чернильница, чуть подпрыгивая, сдвигалась в сторону края стола. Это почему-то показалось Орсино очень символичным: так же и они, давно запутавшись в своих жизнях, неумолимо двигались куда-то к точке невозврата. Мередит вскрикнула, замерла, как-то по-особенному прогнувшись в пояснице, и Орсино перестал думать о чем-либо вообще.

На ковре рядом расплывалось чернильное пятно.

* * *

Гулкий звук колокола отмерил ровно восемь часов вечера. Мередит пришлось сделать паузу, пережидая, пока стихнет звон. Орсино сидел напротив, уставившись на свои сложенные на коленях руки.

— Надо прекратить то, что происходит в Круге, — жестко сказала Мередит.

Орсино поднял глаза.

— В Круге не происходит ровным счетом ничего необычного: людям свойственно быть недовольными, если к ним относятся, как к скотине. А маги — тоже люди. О чем вы постоянно забываете, — произнес он с яростью.

Щеки Мередит вспыхнули от едва сдерживаемого гнева, губы порозовели. Орсино невольно залюбовался ею — злясь, она всегда удивительно хорошела.

— Я предупреждала, что не потерплю смутьянов в моем Круге, Орсино. Даже тебя. — Она стукнула кулаком по столешнице. — Я была с самого начала против назначения тебя Первым чародеем. Но я пошла на поводу у Эльтины и не вмешивалась.

— Мередит…

— Я закрывала глаза на то, что ты снюхался с отступниками, плел интриги за моей спиной. Но своим выступлением сегодня ты перешел все границы! — прошипела она. — Не надейся, что это сойдет тебе с рук.

Орсино покачал головой. Он слишком хорошо знал ее и давно уже ни на что не надеялся. Мередит еще что-то говорила, но Орсино не стал слушать — подхватил посох и молча вышел из кабинета.

@темы: персонаж: Мередит, Dragon Age Origins + Awakening, Dragon Age: другое, отношения: гет, кинк: оральный_секс, кинк: pwp, кинк: грязные_разговоры, кинк: принуждение, нет_покоя_грешникам, персонаж: Ламберт, персонаж: Орсино, Chantry's pantry

URL

21:26

3 тур - в сложном положении. Индивидуальное участие

все записи пользователя в сообществе Некто в маске с мабари

Название: High
Пейринг/Персонажи: м!Сурана / Кэррол
Категория: слэш
Жанр: драма
Кинки: зависимость, измененное состояние сознания, упоминается фут-фетиш
Рейтинг: R
Размер: 1100 слов
Предупреждение: неканоничное имя Сураны, могут быть элементы AU.

Ксанна хихикает, глотает слоги, поэтому трудно понять, что она все это время пытается сказать. Терону хочется отправить ее подальше — отстань, не до тебя сейчас. Отстань, я занят. Ученица справляется, наконец, с очередным приступом хохота.

— Там, — всхлипывает она, — там… глянь, храмовник. На верхушку Башни забрался. Болтает про каких-то птиц и прочую чушь…

Терон отмахивается, а потом как-то неловко замирает.

— Храмовник? — переспрашивает он.

— Ага, — кивает Ксанна и снова давится тихим визгливым хохотом. — Здоровенный такой, рыжий. Кэррол его звать, что ли…

Кэррол.

Терон откладывает скальпель, которым резал глубинные грибы для зелья. Отодвигает пробирки — их надо подогреть в процессе изготовления зелья, обычно использовал вульгарную «вспышку», за что удостоился критики от старшей чародейки Леоры. Мол, небезопасно и нужная температура достигается не сразу.

«Кэррол», — думает Терон. Пробирки звякают стеклом. Ксанна хихикает. На лбу у нее темно-красный прыщ, светлые волосы зачесаны в хвост. Лет через пять ученица станет красивой девушкой, а пока — нескладный подросток, из тех, кто тайком жует дурнолуковки и готов смеяться над чем угодно.

— Он наверху, да?

Девчонка мотает головой:

— Ага. Прямо на крышу забрался, балда…

«Балда».

Терон и сам называл так Кэррола — здоровяка Кэррола, заметного в любом строю, габаритами напоминающего платяной шкаф или небольшого бронто. Терон идет сначала пружинистым веселым шагом, а затем сбивается на бег.

Кэррол, улыбчивый добродушный парень. Ласковый, послушный.

С ним легко договориться — даже выйти из Башни ненадолго; Терон достаточно умен, чтобы не отлучаться без разрешения Ирвинга и Грегора дальше таверны на берегу озера Каленхад.

Кэррол.

Его и самого можно отправить за бутылкой вина.

Вино они распивали вместе в одной из забытых комнат склада. «А Грегор не узнает?» — сомневался Кэррол, когда Терон его туда впервые притащил. «Сюда никто не ходит», — меланхолично возразил тот. — «Видишь? Эльфийский корень превратился в труху, того гляди, заведутся болотные пауки».

В комнатушке громоздились ящики и пахло гнилью порченых растений, но было тепло и уютно. Они пили вино, Кэррол слюняво целовался. Терон отпихивал его, а затем с максимально серьезным выражением лица — главное не заржать в самый ответственный момент, — снял сапоги и предложил облизать пальцы ног. Кто знал, что Кэррол не только согласится, но и придет в исступленный восторг?

С ним было хорошо.

Большой, туповатый, но осторожный, — он словно бы смущался разницы в размерах, опасался придавить костлявого эльфа. Последний вышел из положения — например, мог уткнуть Кэррола носом в тюк с прелыми травами, задрать котту, а белье спустить; после — долго щипать и царапать мускулистую задницу до набухающих темно-розовых борозд, дразнить Кэррола, пока тот не завоет и не взмолится — давай, сунь туда что-то покрупнее своего тощего эльфийского пальца.

С ним было хорошо, как ни с кем иным.

Терон просто отказывался признавать, что Кэррол изменился в последнее время.

«Просто неважно себя чувствовал», — надеется Терон. Он считает ступени, как раз миновал винтовую лестницу над комнатами старших чародеев. Чуть выше висит портрет Мэрика Тейрина — широкомордый аристократ неотличим от своих же крестьян, во всяком случае, эльф Терон Сурана не видит большой разницы. Про Мэрика Тейрина сплетничали, что он наплодил пол-Ферелдена бастардов, и Кэррол сочинял, что один из них. Ври больше, говорил ему Терон, скорее я поверю, что Мэрик заделал пару полуэльфов.

«…неважно себя чувствовал».

Это означает: забывал собственное имя. Это означает: заговаривался и нес бессвязную чушь.

Лестница прерывается щербиной и порывом ледяного ветра. Проход загорожен железными доспехами: храмовники переговариваются между собой. Учеников и любопытных магов они уже прогнали.

— Что здесь?! — Терон верил бы Ксанне — но не хочет.

— Вали отсюда, — бормочет костлявый темноволосый тип с тремя жесткими волосами на кадыке, остальное лицо голо-бритое в синеву. — Без тебя разберемся…

— Там Кэррол? — настаивает Терон, и сжимает руки в кулаки. Костлявый бурчит под нос, рядом с ним — безбровая блеклая женщина. Кажется, ее зовут Лери. Она тихо объясняет:

— Бедняга совсем дошел…

Терон протискивается между заслона доспехов. Кто-то пихает его. На плече останется синяк. Терону наплевать.

Он поднимается выше остальных, и действительно видит Кэррола.

Над Башней висит обычный промозглый туман, в нем Кэррол кажется потерянным, как будто заблудился и тщетно ищет дорогу. Он размахивает мечом и щитом. Он кричит что-то о птицах-малефикарах.

У Терона холодно в животе, но он поднимается — последняя ступенька почти искрошилась.

— Кэррол, — зовет он.

Тот очень бледный: рыжие волосы горят огнем на фоне кожи. В тускло-облачном свете Терон отмечает, как сильно у того выцвели глаза, до прозрачного лириумно-голубого. Порошок проглотил Кэррола, и никто даже не заметил, потому что в отличие от многих обезумевших храмовников, Кэррол остался тихим парнем, безобидным и послушным. Испугались его только теперь: одуревшего от лириума, оставшегося вооруженным и умелым воином. Терон был ближе прочих, но тоже не заметил — или не хотел замечать.

— Кэррол, — повторяет Терон сиплым голосом; тот стоит прямо возле зубчатого края. Площадка узкая — футов пятнадцать в диаметре. Кэррол слишком неловок, неуклюж для нее. — Иди ко мне. Это я. Терон.

Тот выставляет: щит с гравюрой полыхающего меча.

— Птицы. Птицы-малефикары. Они… их так много, — бормочет Кэррол, изо рта клочьями идет пена, щеки запали. Лицо у Кэррола совсем восковое, как у человека, готового отдать душу Создателю.

Нет, думает Терон. Только не сейчас.

Он идет по скользкому камню. Он в тумане: в прямом и переносном смысле. Облако накрыло высоту и бездну.

— Кэррол, это я. Терон. Тебе нужно спуститься по лестнице. Ты здесь простудишься или упадешь.

Безумный от лириума храмовник скалится щитом, острием меча и прозрачно-голубым взглядом.

— Птицы… ты тоже птица. Малефикар. Они кусаются. У них хвост. Он черный. Кусаются и колются. Покарать их. Во имя Андрасте.

— Кэррол.

Слушать это невозможно, Терона тянет заткнуть уши. Пожалуйста, помолчи. Ты же нормальный. Еще недавно был…

Хотя кого Терон обманывает. Нет, не был. Кэррол изменился давно — сейчас просто стало невозможно скрывать. Терону нравилось отсасывать у храмовника еще и потому, что семя того пахло лириумом. Все его тело пропиталось демоновым порошком, а еще он тайком прятал заначки в их комнате-пока-без-пауков.

«Я должен был сделать что-то».

Терон тянет руку, думая о пропасти. Зубчатые края впрямь похожи на птичьи клювы.

— Это я.

Он подходит вплотную и дышит Кэрролу в шею. Ветром задирает мантию, сбивает с ног. Шея — уязвимое место: Терон наблюдает как бугрятся мышцы и пульсируют вены.

Еще между ними щит. Толчка хватит, чтобы Терон и правда стал «птицей» — на ту секунду, что будет лететь до мерзлых вод озера.

Кэррол тяжело выталкивает воздух сквозь сжатые зубы, снова бормочет под нос, что-то об Андрасте и малефикарах. А затем говорит.

— Я заблудился. Ты нашел меня, — и опускает щит, убирает меч в ножны, берет за руку — Терон сжимает его пальцы, с трудом и гулким звяком сняв перчатку доспеха. Кэррол идет за ним, как послушный мабари на поводке.

Храмовники пропускают их.

На последней ступеньке вниз Терон обнимает Кэррола, гладит его по горячечной щеке и говорит:

— Все хорошо, Кэррол. Это я, Терон.

— Терон, — отзывается тот. — Терон.

Выбеленные лириумом глаза ничего не выражают, лишь на миг мелькает настоящее узнавание. Но этого довольно: Кэррол прижимается носом к затылку Терона.

В этот миг Терон верит, что все как прежде, Кэррол нормален, и ничего страшного не случится.

Верит, верит, верит.

@темы: Dragon Age Origins + Awakening, отношения: слеш, кинк: футфетиш, кинк: зависимость, кинк: разница_в_размерах, персонаж: храмовник, нет_покоя_грешникам, персонаж: эльф

URL

00:06

3 тур - в сложном положении. Индивидуальное участие

все записи пользователя в сообществе Некто в долийской маске

Название: Погоня за призраком
Пейринг/Персонажи: Андерс/м!Хоук, Каллен/Дориан, Изабела, Киран, Сэрбис, Мэйварис, Солас
Категория: слэш, упоминается гет
Жанр: драма
Кинки: фетишизм, мастурбация посторонними предметами, римминг
Рейтинг: NC-17
Размер: 8 170 слов
Предупреждение: AU (небольшое изменение канона), смерть персонажа

читать дальше

URL

понедельник, 26 марта 2018

11:44

все записи пользователя в сообществе Леди Мантильон

"Распутная вдова": издание для благородных мыслями и скорых на поступки.

Милые платочки, не забывайте, что ваше трепетание очень важно для нас. Не обижайте авторов молчанием ;-)

URL

воскресенье, 25 марта 2018

23:58

Тур 2 Нега и роскошь. Orphan AGE

все записи пользователя в сообществе Orphan Glory

Название: Еще, детка, еще
Автор: Orphan Glory
Пейринг/герои: Гаррет Хоук/Изабела
Категория: Гет
Жанр: PWP
Рейтинг: NC-17
Исходники: вольная иллюстрация к фику "Золотой Идол" авторства Раэлла и Йаррис тык
Кинк: мастурбация, фетиш на золото

Название: Герой ее романа
Автор: Orphan Glory
Пейринг/герои: ж!Кусланд/Алистер
Категория: Гет
Жанр: ПВП, юмор
Рейтинг: R - NC-17
Кинк: Порнография, ролевые игры
Размер: драббл, 557К
Примечание: кроссовер с игрой Baldur's Gate 2

— Видите этот цветок? Если не ошибаюсь, это большая редкость — багровая роделия...

Когда все дела на день окончены, недовольные банны — на время, конечно — усмирены, встречи проведены и отчеты выслушаны, так приятно расслабиться вдвоем с любимым человеком.

Свечи отбрасывали золотистые отблески на полупрозрачный балдахин. На подзеркальном столике стоял в вазе целый букет розовых роз из королевского сада. Элисса, в распахнувшемся халатике антиванского шелка, лежала на кровати поверх одеяла, подпирая лицо кулаками, и ухмыляясь смотрела на Алистера.

Тот, нахмурился, перелистнул страницу, брови его поползли вверх.

— Ты продолжай, продолжай, — сказала Элисса, откровенно забавляясь.

— У этого величавого цветка огненный цвет, но такой нежный запах, — прочитал Алистер с выражением. — Он символизирует любовь и одновременно — войну и возмездие. Он напомнил мне о вас, моя леди… — Алистер покраснел и остановился. — Это что, какая-то шутка? Не понимаю. Ты заказала кому-то эту книжку — Варрику что ли — зачем?

Элисса покатывалась со смеху.

— Да нет же. Это классический роман, ему уже лет двести. Он такой старый, что взрослые его уже не читают, только подростки. Многие поколения использовали его как руководство для своего первого опыта.

Алистер с убитым видом почесал в затылке.

— Но мне-то он никогда не попадался. В приюте бы за такое уши оборвали, а среди храмовников были в ходу вещи гораздо менее романтичные. Выходит тогда, после Лотеринга… представляю, что ты обо мне подумала.

— Подумала: какой милый юноша, начитанный, — ответила Элисса, села, придвинулась поближе к Алистеру, положила голову ему на плечо. — А я, между прочим, девочкой мечтала встретить кого-нибудь такого же, как сэр Аномен, но думала, что таких больше не бывает. Смотри, там дальше будет сцена в палатке.

— Опять будешь смеяться?

— А ты начни.

— Иди же ко мне, любовь моя, снимем потертые доспехи и возляжем вместе, и я покажу, какую любовь к тебе питаю. С этими словами сэр Аномен покрыл поцелуями лицо дочери Баала… ее шею и грудь… возложил руку ей на лоно и ощутил влажный жар… хмм, а этот Аномен парень не промах.

— О-о, даа. Читай дальше!

— Глаза сэра Аномена продолжали с благоговением смотреть в глаза возлюбленной, в то время как сильные руки рыцаря приподняли ее бедра, и его тайный уд… дыханье Создателя, ну и выражения! Ладно, и его напряженный член вплотную приблизился к ее трепещущему лону, и так он помедлил, наслаждаясь зрелищем, в том время как она извивалась и кусала костяшки пальцев, не в силах дольше ждать. Наконец он вошел в нее одним плавным движением, и она застонала от наслаждения…

— А-ах! Да, вот так, не останавливайся, мой рыцарь!

Позабытая книжка давно валялась на полу, пока Элисса и Алистер предавались взаимному наслаждению уже без оглядки на сценарий.

— М-м…

— Ох, сейчас. Погоди, соберусь с мыслями. И они лежали, обнявшись, и отдыхали, пока им не принесли завтрак в постель.

— Что-то мне кажется, что вот этого последнего пассажа там не было.

— Да ты что! — притворно удивился Алистер Ну тогда в следующий раз ты будешь читать вслух.

— Не откажусь, — улыбнулась Элисса.

Они задули свечи.

— Послушай, — сказала вдруг она. — Ты не жалеешь, что тебе пришлось взвалить на себя вот это всё: корону, кучу обязанностей, кучу врагов в придачу?

— Ну кто-то же должен это делать. Уж лучше я, чем Анора. А ты?

— Не без того. Когда вспоминаю о тех временах, когда мы делили одну палатку на двоих и думаю о том, что и сейчас могли бы вот так же, только вдвоем…

— Только вдвоем, мы с тобой, вдали от всего света… тогда подумай о том, что в таком случае завтрак бы с утра готовил я.

Название: Пузырьки шампанского
Автор: Orphan Glory
Пейринг/Персонажи: Кассандра / Лелиана
Категория: Фэмслэш
Жанр: Романтика
Рейтинг: NC-17
Кинк: Совместная ванна, фемдом, алкоголь

Название: Турист
Автор: Orphan Glory
Пейринг/герои: Каллен/Дориан
Категория: Слэш
Жанр:Романс, established relationship
Рейтинг: NC-17
Кинк: Первый раз, смена раскладки
Размер: 3933 слова

У Дориана больше никогда не бывает дурного настроения. Раньше он мог, разобидевшись на какую-нибудь ерунду, днями злиться, не выходить на улицу и осыпать всё и всех подряд насмешками. Некоторые из его наиболее язвительных замечаний до сих пор ходят в качестве подколок в Инквизиции - или том, что от нее осталось.

Сейчас они не могут позволить себе тратить время на ссоры, слишком редки и коротки встречи, и хорошее настроение надо беречь. Во время кратких ночных разговоров через магический кристалл Каллен представляет, как Дориан, у которого выдался хороший день, вернувшись домой ввечеру, встряхивает его и аккуратно складывает в самшитовую шкатулку, надписанную “Amato”.

У самого Каллена все дни в разлуке плохие. Гора дел нисколько не позволяет отвлечься, нырнув с головой в работу, такие уж это дела. Каллен тонет в море бумаг: рекомендации, пенсии, выходные пособия. Ему приходится выслушивать неудобные вопросы (Почему меня выгоняют, а его оставляют?) и не давать на них честных ответов (Потому что остаются не лучшие солдаты, а те, кто усерднее драит медяшку) . Возможно, кое к кому из тех, кого ему жаль увольнять, обратится с предложением Лелиана, но наверняка не ко всем - сокращение есть сокращение. От войск Инквизиции остается только символический контингент, который легко наряжать в аляповато-яркие парадные мундиры и выставлять почетным караулом Верховной Жрицы, а больше он ни на что и не годен. Каллен очень боится, что при встрече с Дорианом он не сможет удержаться от бесконечных жалоб.

Но наконец процесс сокращения подходит к концу, и у Каллена неожиданно образуется масса свободного времени. Собственно, он мог бы вообще свалить все на лейтенантов без потери боеспособности - потому что она и так утрачена начисто - а сам уйти: в отпуск, в отставку, с визитом к семье, в гости к любовнику. У него все еще сладко замирает сердце и наверняка появляется на лице мечтательная улыбка, когда он думает о Дориане этим словом.

Каллен пишет Верховной Жрице прошение об отпуске. Пишет Мии, что дела снова не позволяют ему навестить ее и племянников, и ему даже почти не стыдно. И долго собирается с духом сказать Дориану, что рад бы был посмотреть на Тевинтер как путешественник. А если я отвлекаю его от чего-то важного? говорит внутренний голос. А если я вообще не придусь ко двору? Да ерунда, отвечает Каллен сам себе, что я, не знаю Дориана? Он будет в восторге.

“Дориан будет в восторге”, - говорит Инквизитор, переплетая пальцы правой и единственной руки с Кассандриными. “Очень правильный выбор, - говорит Лелиана. - Кстати, я хочу, чтобы вы встретились в Каринусе кое с какими нужными людьми”. “Да, обязательно посмотри город, там, говорят, много интересного, - говорит Железный Бык. - Во время нашествия кунари он падет первым”, - так, будто и нашествие, и падение города уже дело решенное. А Каллен, между прочим, еще даже не сказал никому, куда в Тевинтере он поедет. Дориан, вообще-то, сейчас в Минратосе, на сессии магистериума. Но они, конечно же, правы.

Дориан приезжает так быстро, как будто летел на крыльях. Как всегда после поездок на родину, он немного скован в проявлении своих чувств, и Каллену доставляет некоторое извращенное удовольствие целовать его на виду у всей Инквизиции и потом под руку провожать к его почетному месту рядом с собой, на удалении всего одного человека от трона Верховной Жрицы. Другое удовольствие, совсем невинное - наблюдать как он на глазах оттаивает и превращается в привычного нахального себя; настает Калленова очередь смущаться его откровенности.

Дориан, разумеется, ужасно рад и, разумеется, первым делом повезет Каллена в свой родной город.
- Я столько всего обязан тебе показать, - говорит он, пока Каллен опускается перед ним на колени. - Обещаю, тебе будет интересно и… аах, сделай так еще!.. и мне очень приятно будет, когда ты увидишь места, где я вырос. - Потом у него надолго пропадает дар речи, ну и хорошо.

Когда они наконец переводят дух, Каллен обнаруживает, что ему уже не хочется жаловаться на упадок Инквизиции и свою бесполезность. У него наконец выдался хороший день, и следующий тоже будет не хуже.

Сборы проходят в счастливой дымке, и Каллен опомниться не успевает, как их карета уже катит по старому имперскому тракту - дорога ровная и гладкая, как озеро Каленхад в штиль, и если не задумываться о том, как ее построили, то отпуск начинается просто идеально.

Они много разговаривают в дороге - может, оба и рады бы были заняться кое-чем еще, но повозка все-таки построена так, чтобы быть максимально легкой и остойчивой, а не просторной, и после одного не слишком удачного опыта, который кончается парой растяжений и несколькими чуть не выбитыми зубами, им остается только сидеть, упираясь друг в друга коленями, и глядеть друг на друга.

Каллен все-таки задает вопрос: “Почему не столица?”, и Дориану приходится сознаться, что Минратос для них слишком опасен, что, может быть, Каллен с его южнохрамовничьими умениями и окажется не по зубам Дориановым врагам, но политические последствия публичного их применения могут оказаться просто чудовищны. Каллен разрывается между обидой за то, что ему никто ничего не сказал, беспокойством за Дориана, желанием навсегда забрать его из ужасного, жестокого Тевинтера и сознанием, что Дориану очень не понравятся попытки его опекать. Он в итоге ограничивается взятым с Дориана клятвенным обещанием впредь посвящать его в такие детали без оглядки на то, что он будет волноваться. Что же касается столиц, то Вал Руайо ему хватает за глаза и за уши, и на Минратосе свет клином не сошелся.

Они пересекают границу, виноградные рощи понемногу сменяются оливковыми, лица встречных так же постепенно становятся все смуглее, а в остальном Каллен не замечает особых отличий от знакомых земель. “Amo, amas…” - повторяет он по книжке, пока Дориан не объясняет, что в Каринусе почти никто не говорит на тевине, и в повседневной жизни даже самые знатные семьи пользуются всеобщим.

В трактире, где они останавливаются переночевать, хозяин предлагает господам рабынь на ночь - Дориан с вежливой улыбкой отказывается привычным жестом, точно таким же, каким отказывался от услуг вольной шлюхи в соседней Неварре, а у Каллена от ужаса и омерзения по загривку ползут мурашки. Ночью он мается и долго не может уснуть. Бессонница надолго становится его спутником в Тевинтере, а вот подобных предложений им почему-то больше никто не делает.

Каринус - не такой уж большой город, если сравнить с тем же Вал Руайо - поражает Каллена своей соразмерностью. Мощные городские стены, величественный собор, изысканные усадьбы из белого камня, пышные сады. Город по уступам спускается с горы к воде, и у Каллена мелькает мысль, что так мог бы выглядеть Киркволл, если его хорошенько отмыть - например, с помощью цунами. Впрочем, что удивляться, Киркволл ведь тоже основан в годы Империи.

Дориан пребывает в некотором смятении чувств, которое не может скрыть от Каллена - впрочем, тот уже примерно представляет, почему, и действительно, Дориан подтверждает его догадку. Он ведь покинул родной город еще ребенком, бывал лишь коротким наездами, пока не оказался в отцовском доме под домашним арестом и лишь чудом сумел спастись от ритуала магии крови, который должен был его изменить. Дориан - на памяти Каллена храбро сражавшийся с любым противником, давно примирившийся с отцом и похоронивший его, способный с усмешкой пересказать подробности очередного покушения на себя - сейчас не в состоянии удержаться от дрожи. Каллен сжимает его ладонь в жесте поддержки, сожалея, что здесь не может позволить себе больше, размышляет о том, как ему самому повезло родиться там, где никто не загонял его в рамки, не заставлял подвергать сомнению свою идентичность. Впрочем, его старшая сестра, скорее всего, до сих пор уверена, что у него желания плоти так и не пробудились.

Карета подъезжает к дому с колоннами, и Дориан преображается на глазах. В позе появляется величественность, во взгляде надменность, и когда лакей помогает ему выйти из кареты, на парадное крыльцо ступает магистр и господин - Каллен замечает, что кое у кого из выстроившихся в шеренгу встречающих их слуг даже, кажется, дрожат коленки.

Каллен не знает, насколько этот новый Дориан настоящий, а насколько - личина. Дворецкий лично пытается проводить Каллена в отведенные для него отдельные покои, Дориан грозно хмурит брови, получает в ответ преувеличенно невинное удивление, обещает кары за нарушение приказа, но сам едва заметно усмехается, подхватывая Каллена под руку.

За порогом хозяйской спальни, когда двери закрыты, он сдувается почти до своих обычных размеров и откровенно смеется над только что просмотренным спектаклем.

- Бедняга не теряет надежды, что однажды я одумаюсь, - поясняет он. - Но на всякий случай пусть у тебя будут и свои комнаты, мало ли что.

Каллен опрокидывает его на шелковые простыни и целует, слушает блаженный вздох, смотрит, как разглаживаются напряженные морщинки у глаз, а сам думает, что новый образ Дориана, властный и грозный, здорово его возбуждает.

Завтра им предстоит долгий, насыщенный день.

Назавтра у них выдается долгий, насыщенный день. У Каллена голова пухнет от количества сведений, которые Дориан пытается в нее втиснуть. Вот эти колонны воздвигнуты в честь архонта Номарана в век Бурь и служат как сторожевыми вышками, так и маяками. А вот этот невзрачный домик построен еще до века Стали, и, насколько Дориан знает, хозяин за скромную плату пускает посетителей осмотреть мозаики (услышав имена гостей, тот отметает любые упоминания о деньгах и сам ведет их показать узорные полы, поминутно кланяясь). А здание рыбного рынка проектировал сам великий… о, привет, Клеон - кстати, познакомься, далекий потомок того самого архитектора.

Упомянутый Клеон приветствует Дориана так горячо, как потерянного в детстве брата-близнеца, и сразу пытается изложить ему какую-то просьбу. На Каллена никто не обращает внимания, но он, признаться, и сам рад передышке. Он лениво следит за работой пирожника и предается размышлениям об увиденном.

Честно признаться, здания, колонны, мозаики слились в голове Каллена в одно невнятное пятно. Зато он обратил внимание на то, как много людей ищет общества Дориана - очевидно, когда он аттестовал себя как парию тевинтерского общества, в этом было немало кокетства, ну или с тех пор его положение сильно изменилось.

Пирожник между тем заканчивает месить тесто и начинает растягивать его в руках, складывать и снова вытягивать, и так много раз, пока в его руках не оказывается пучок лапши нитяной толщины. Он рубит ее ножом и кидает в кипящий сироп, а его подручная тем временем раскатывает другой пласт теста, смазывая его маслом, складывает и снова раскатывает.

- Нет, нет, никаких разговоров о делах, напиши мне потом, что-нибудь придумаем, - говорит тем временем Дориан. - А я в отпуске, я обещал, - и он обнимает Каллена за талию, притягивая к себе. Клеон пучит глаза, но проглатывает замечание, которое явно вертится у него на языке. Каллен закидывает руку Дориану на плечи и ухмыляется половиной рта.

Дориан оборачивается к лотку - там уже успели слепить тесто в конвертики и обжаривают его в кипящем масле.

- А, пирожки. Да, ты должен их попробовать, обязательно! Помню, в детстве я сбегал от воспитателя и накупал их на все карманные деньги.

Каллен поднимает бровь:

- Тесто в тесте?

- Ну да. Надо ли добавлять, что я был довольно толстым ребенком?

Подручная пирожника, высокая девушка, похожая на него как две капли воды, но в рабском браслете, подает им заказ.

Дориан прослеживает взгляд Каллена и вздыхает. Все веселье снимает с него как рукой. В довершение обиды хваленые пирожки оказываются так себе - сладко, да, но ничего особенного.

Они отсылают карету и идут домой по нешироким улицам богатого района.

- Завтра познакомлю тебя с Мейварис, - говорит Дориан. - Она обещала сводить нас в гномье посольство. Заодно можем рассказать тебе про Магистериум.

Вечернее солнце золотит белый камень, из-за заборов свешиваются цветущие ветки, и омертвевшая часть Каллена потихоньку размораживается.

- Это никак молодой Павус? - раздается надтреснутый, но громкий голос. Из окна второго этажа выглядывает очень старая женщина в черном платке с кружевами.

Дориан улыбается своей самой очаровательной улыбкой и на всю улицу орет:

- Здравствуйте, госпожа Луллия! Как изволите себя чувствовать?

- Я-то ничего, мой мальчик, а вот тебя не испортили ли там на растленном Юге?

- Что вы, тетушка, наоборот! Видите, они даже приставили ко мне храмовника на всякий случай.

- Ты бы поправил одежду, молодой Павус, а то люди невесть что подумают.

С учтивым поклоном Дориан отвечает:

- Всенепременно!

- Получил одобрение самой взыскательной судьи? - уточняет Каллен после того, как дом госпожи Луллии остается позади.

- Выходит, что так, - усмехается Дориан с неожиданной теплотой. - Впечатляющая женщина, правда? Впрочем, я ее не видел с ранней юности, к тому же, не исключено, что она принимает меня за Галварда.

- А что не так с твоей одеждой?

Дориан разворачивается на пятках, заглядывает Каллену в глаза.

- Вот это, - указывает он на свое обнаженное плечо, - опознавательный знак. Для мужчин, которые ищут мужского внимания. Надо полагать, достаточно хорошо известный, раз даже она знает.

- А мы все полагали, что это твое индивидуальное чувство стиля.

- Ну, наверное, я единственный, кто заказал такое сшить. Обычно ограничиваются тем, что немного приспускают рубашку с плеча.

- Вот так? - уточняет Каллен с деланной невинностью.

- Festis bei umo canavarum! - У Дориана расширяются зрачки.

Каллен опомниться не успевает, как оказывается вжат спиной в чьи-то ворота; Дориан целует его - глубоко, горячо, жадно. Так, как будто его жизнь зависит от этого.

- Нет, не так, - говорит он целую вечность спустя, продолжая прожигать его взглядом. - Ты не ищешь. Ты - мой.

Очень хорошо, что они почти дошли до дома - иначе от обвинений в непристойном поведении их не защитили бы ни богатство и влияние Дориана, ни экстерриториальный статус Каллена.

Разумеется, “никаких разговоров о делах” - это было пожелание, а не обещание. Дориан исчезает ни свет ни заря, в отвратительном по случаю раннего утра настроении, и Каллен не в обиде, про неотложные дела он понимает. Домоправитель предоставит ему проводника по городу по первому его слову, а уж вечером он сможет требовать с Дориана любой компенсации за скуку.

Каллен завтракает в одиночестве, когда слышит вдалеке непонятную суматоху и умоляющие голоса. Двери распахиваются, и в столовую входит фигура, затянутая в черный шелк, увешанная золотом.

- Крайне невежливо со стороны моего сына не представить мне гостя. Можно даже подумать, он что-то скрывает.

Аквинея Талрассиан обворожительна. Она красивая женщина, остроумная собеседница и приветливая хозяйка - Каллен, следующий за ней на веранду, выходящую на сад в патио особняка, не может не признать, что поведение Дориана необъяснимо и чудовищно.

У Аквинеи безупречная осанка, она гордо держит голову, украшенную драгоценными шпильками, а длинную шею увивает золотая цепь - Каллен восхищенно вздыхает, и наигранности в его вздохе только часть. Аквинея рассказывает истории о Галварде и о детстве Дориана, и Каллен не может удержаться от хохота. Она расспрашивает его о его роли в Инквизиции и о том, как он познакомился с Дорианом, и он сам не замечает, как изливает ей душу. Она злословит о соседях, и Каллен поражается, насколько метки ее язвительные замечания об общественном устройстве Империи.

Он не сразу замечает, что пока цедил один бокал вина, перемешанного с толченым льдом, Аквинея прикончила весь остальной графин. Она пытается щелчком пальцев подозвать служанку, но пальцы ее не слушаются. Тогда она зло стучит кулаком по столу, и новый графин приносят.

Каллен порывается уйти, но она хватает его за колено узловатыми пальцами, а потом начинает с подвываниями умолять не покидать ее здесь одну, в плену - у него не хватает духа разжимать ее руку. Она ерошит ему волосы и говорит, что он хороший мальчик - Каллен надеется, что она не заметила, как его передергивает от отвращения. Наконец она с трудом, опираясь на стол, встает.

- Госпожа, - бормочет обеспокоенная эльфийка, чьего имени он не запомнил, - идемте, госпожа, вам пора отдохнуть.

- Пршу меня извнить, - говорит Аквинея с достоинством и слегка поддергивает юбки. По узорным плиткам дворика бежит струя мочи.

Когда появляется Дориан, Аквинея как раз наконец позволяет камеристке себя увести - сын застает только край черного шлейфа, мелькнувший за дверью, которая захлопывается. Но по перекошенному лицу Каллена он мгновенно восстанавливает общую картину, и его собственное лицо принимает такое же выражение - словно Каллен смотрит в зеркало.

Вечер Каллен проводит за попытками разжать его пальцы на горлышке бутылки. Он впервые задумывается, что Дориан слишком много пьет, хотя в таком состоянии, пожалуй, Каллен его еще не видел.

- Закон о разводе - это было первое, что я протолкнул в Магистериуме, - говорит он заплетающимся языком, уткнувшись Каллену в плечо. - В память о матери.

- Да как ты можешь! - вырывается у того. - Она жива, пользуйся каждой минутой, потом поздно будет!

- Не-ет, - всхлипывает Дориан, - ты не знал ее раньше. В память о матери.

Когда он протрезвеет, то, конечно, раскается в своих словах.

Харчевню с видом на гавань посетить обязательно, говорит Дориан, это даже не обсуждается. В ней подают рыбу уже тысячу лет, по старинным кваринским рецептам, которые старше самой Тевинтерской империи, она пережила и запрет магии, и нашествие кунари, Каллен непременно должен попробовать. К тому же, там они встретятся с нужным им обоим человеком. После очередного дня, проведенного за осмотром городских достопримечательностей, Каллена не надо и уговаривать.

Карета вдруг останавливается, не доехав до места: дорожные работы, через улицу протянут канат, оставлена узкая тропинка для пешеходов. Вообще-то они успеют и пешком, раз такое дело, к тому же Дориан не может удержаться от очередной лекции об истории родного города.

- Смотри, эта мостовая лежит здесь по меньшей мере с пятнадцатого столетия от основания Тевинтера - это век Башен по-вашему - и если бы не новый водопровод, еще бы столько же пролежала. Народу на постройку положили - жуть.

- Подожди, - говорит Каллен, уже привычно подавляя дурноту, - ты ведь сейчас не несчастные случаи при строительстве имел в виду.

- Нет. Магию крови, конечно - видишь остатки жертвенного сигиля, - Дориан концом посоха показывает на розовые линии в белом камне, который разбирают дорожные рабочие - судя по табличке с номером подразделения, государственные рабы. - Как ни печально нынешнее положение, все-таки оно лучше, чем вот так.

- Ты так спокойно об этом говоришь... - начинает Каллен, и вдруг случается невероятное. Одна из фигур у них под ногами распрямляется, чтобы заглянуть ему в лицо. Эльфийка тут же снова сгибается, нет, падает ниц, в мольбе, но Каллен успевает разглядеть веснушки на прямой переносице и чуть раскосые глаза.

- Сер рыцарь! - голосит она. - Вы из Ферелдена, сер рыцарь? Молю, передайте весточку моим родным!

Она ползает у Каллена в ногах и пытается обнимать его за колени:

- Валосса из Денеримского эльфинажа. У меня осталась дома маленькая дочка - ей сейчас должно быть уже тринадцать. Прошу вас, передайте: Валосса, Денеримский эльфинаж!

Каллен уже готов подать ей руки, когда Дориан хватает - нет, вздергивает - его под локоть и практически уносит прочь. Непривычное и довольно неприятное ощущение, если ты привык, что всегда физически сильнее.

- Прекрати! - шипит Дориан зло и отчаянно. - Так не делают. Идем, и не оборачивайся!

Огонь маяка отражается в синей воде, фонари кораблей на рейде и рыбачьих лодок танцуют в сложном хороводе. Справа восходит стареющая Луна, а слева - растущая Сатина. Это, наверное, действительно очень красивый вид, когда ты в настроении смотреть на виды.

Для Каллена легендарная рыба, которую подают в старинной харчевне с видом на залив, на вкус как вата. Человек напротив очень любезен и передает приглашение своего командира посетить его в расположении войск - в другое время Каллен бы ужасно разволновался и обрадовался, но сейчас лишь равнодушно кивает. Вероятно, такое хладнокровие высоко котируется среди мастеров интриг; по крайней мере, на него смотрят с уважением.

А в ушах стоит голос Валоссы из Денеримского эльфинажа.

- Ты пойми, нельзя подавать виду, - объясняет Дориан поспешно, как только они остаются наедине. - Если ты встречаешь в таком виде даже лучшего друга, то единственная достойная реакция - отвернуться и пройти мимо. Иначе - потеря лица такая, что лучше бы самому оказаться на его месте.

- Ну ясное дело, - отвечает Каллен. - А я уж было подумал, что ты просто слишком хорош для этого всего.

- Я запомнил номер участка, - говорит Дориан устало и на глазах превращается из непонятного чудовища обратно в любимого человека. - У тебя есть два варианта. Первый - выкупаешь ее за свои деньги. Это дорого, но быстро. Я могу тебе одолжить. Второй вариант - найти еще одного соотечественника, который тоже подтвердит, что она подданная Ферелдена, подать официальный запрос через консульство. Всех расходов - на гербовую марку, но займет этот процесс полгода или дольше. Но если она продержалась здесь двенадцать лет, протянет и еще шесть месяцев. Результат примерно одинаковый: несчастная мать садится на корабль и отбывает на родину.

Каллен кивает, все еще ошарашенный резкой сменой перспективы. Дориан решает его добить:

- Ну хочешь, я прикажу все сделать? Тебе и беспокоиться не придется.

- Угу. Спасибо, - отвечает Каллен, чувствуя себя отвратительно: вроде и доброе дело сделал, и в то же время чувствуешь себя малодушной тварью.

- На что только не пойдешь ради любви.

Генерал Вериди, в отличие от его бесцветного связного, оказывается личностью колоритной. Он приветствует их, нежно похлопывая по шее серебристого драколиска, одного из огромного табуна. У мастера Деннета, конечно, были и драколиски, но никогда в таком количестве. Каллену ужасно любопытно, каково это - держать целую драколисковую кавалерию. Чем их кормят, как лечат и, главное, как заставляют простых солдат на них садиться? О чем будет уместно расспросить, не возбудив подозрений в шпионаже?

Дориан генералу, кажется, не слишком нравится, зато Каллен явно вызывает безотчетное доверие, стоит только пожать ему руку - ладонь у него надежная, натруженная, рукопожатие крепкое и вызывающее доверие.

Так и выходит, что Каллен оказывается посредником между двумя тевинтерцами в их переговорах. Его собственные цели - обмен информацией с Лелианой - оказываются достигнуты так быстро, что даже неинтересно, но он подозревает, что именно повестка Дориана главная - знать бы еще, о чем она. Дориан ожесточенно торгуется о количестве добровольцев для Сехерона, в обмен на которых генерал поддержит тех и побеспокоит этих, а Каллену так и невдомек, где он этих добровольцев собирается взять.

Впрочем, расстаются они вполне довольные друг другом. Тевинтер, конечно, не друг никому, но какие-то соображения из подготовки, устроенной Лелианой и Быком, подсказывают Каллену, что им предстоит встретиться скорее как союзникам.

Ужас Тевинтера складывается из мелких деталей и ужасных подробностей, они изводят Каллена, словно песок, насыпанный под кожу, мешают спать и есть. Дориана все больше затягивают дела, он выглядит усталым и виноватым. По пунктам программы, подготовленной для визита Каллена они проходят словно по обязанности.

Пока не наступает день ехать на загородную виллу.

- И что мы там предполагаем делать? - интересуется Каллен, чувствуя усталость авансом.

- Купаться в море? Валять дурака? Не знаю; что люди обычно делают на загородных виллах?

- Откуда я… впрочем, извини. Море так море, - говорит Каллен обреченно. Он отлично помнит, как худо Дориану было на корабле от Вирантиума до Каринуса, и не очень понимает, зачем тот снова собирается залезть в море без острой необходимости. Он совершенно не готов к тому, что Дориан, едва войдя на виллу, сбросит одежду прямо на пол и побежит на берег. Но Каллену ничего не остается, как последовать его примеру.

В теории Каллен знает, конечно, что море бывает теплым, но Недремлющее море, на котором стоят Киркволл и Вал Руайо, входит в бассейн холодного Амарантайнского океана, и на практике он просто никогда не пробовал, как это. Озеро Каленхад тоже никогда не прогревается до дна, а мельничный пруд из его детства питала на диво холодная речушка.

Дориан давно уже ныряет где-то на глубине - и совершенно не страдает от волн, вот что удивительно - когда Каллен впервые чувствует прикосновение моря Нокен к своей коже. Это удивительно. Это невероятно. Это… как Дориан, думает он, чувствуя, как теплый прибой окатывает его по пояс.

Самое время вспомнить, что он все-таки тогда научился плавать тогда, в мельничном пруду.

Каллен бы с удовольствием так и остался на пляже до ночи, но Дориан со смехом говорит, что он не большой мастер целить раздражение слизистых морской солью и песком, так что лучше им пойти в ванну и в постель.

Когда Дориан смеется вот так, Каллен не в состоянии ему отказать.

Голова немного кружится после дня, проведенного на солнце, и от горячих поцелуев. Чары смазки, нежное нажатие на перемычку между мошонкой и анусом, один палец, два пальца… Это их обычная рутина, только раньше все это -ну кроме чар, конечно - проделывал Каллен на Дориане. В этот раз это его растягивают, это у него вырывается вздох-всхлип, когда член Дориана входит в него, и это слишком, и это именно то, что нужно, и Дориан обнимает его, как море.

Вот я был дурак, что не позволял ему этого раньше, думает Каллен.

Время пришло. Отпуск Каллена истекает. У Дориана скоро начнется очередная сессия Магистериума.

- Знаешь, я…

Кто-то должен сознаться первым. Каллен хочет объяснить, что очень надеялся прижиться здесь, но это выше его сил. Может быть, когда-нибудь он натрет на душе новые мозоли и научится относиться к рабству так, как когда-то относился к магам. Но пока еще нет. Успеет ли он - кто знает; возможно, у кого-то из них терпение кончится раньше.

- Послушай, я… - говорит Дориан, и Каллен готовится услышать что-нибудь неприятное, но слышит нечто неожиданное. - Дай мне время. Еще несколько лет, и ты сможешь въехать в Тевинтер, не поморщившись.

- Подожди, ты хочешь сказать?

Нет, Каллен отлично знает, что начало - половина дела, что все в политике взаимосвязано, и одни перемены (те, в которых заинтересован Дориан) невозможны без других. Но все равно очень лестно, когда предлагают целую империю бросить к твоим ногам

Название: Южные ночи
Автор: Orphan Glory
Пейринг/Персонажи: Дориан/Каллен
Категория:слэш
Жанр: PWP, флафф
Рейтинг: R
Кинк: массаж, афродизиаки, секс с использованием магии

@темы: персонаж: Изабелла, персонаж: Каллен, Dragon Age: Inquisition, отношения: фемслеш, отношения: гет, отношения: джен, отношения: слеш, нет_покоя_грешникам, Orphan AGE, AU

URL

23:52

allies of all: тур 2 "роскошь и нега"

все записи пользователя в сообществе allies of all

II тур: «Роскошь и нега»

Название: Сладкое и соленое
Пейринг/Персонажи: Блэкволл/фем!Лавеллан, Блэкволл/Жозефина фоном
Категория: гет
Жанр: романс, PWP
Кинки: фудкинк, секс в публичном месте, анальный секс, юст
Рейтинг: NC-17
Размер: ~2700 слов
Примечание: AU

Название: Incaensor
Пейринг/Персонажи: Архонт Радонис/Кальперния
Категория: гет
Жанр: романс
Кинки: беременность, UST
Рейтинг: PG-13
Размер: 844 слова
Примечание: AU

Название: Вместе веселей
Пейринг/Персонажи: Изабела/Фенрис/Мариан Хоук
Категория: гет
Форма: арт
Кинки: трисом
Рейтинг: R

Название: Любительница волчат
Пейринг/Персонажи: Солас/Митал/Абелас
Категория: гет
Форма: арт
Кинки: трисом, анальные пробки, animal play
Рейтинг: R
Предупреждение: Митал была еще та затейница.

URL

23:17

2 тур. Индивидуальное участие

все записи пользователя в сообществе Некто в серебряной маске

Название: Некоторые шутки Табрис – несмешные
Пейринг/Персонажи: Алистер/ж!Табрис
Категория: гет
Жанр: PWP
Кинки: ролевые игры, кинк на еду
Рейтинг: R
Размер: ~1208 слов
Предупреждение: несмешные шутки
Примечание: вдохновлено фразой из игры

читать дальше

@темы: персонаж: Алистер, Dragon Age Origins + Awakening, отношения: гет, кинк: еда, кинк: ролевые_игры, нет_покоя_грешникам, персонаж: Табрис

URL


Автор	Работы

KirioSanjouin	Единство Любительница волчат А потише можно?

LenaSt	Падай!, бета Meredith and her Templar (а.д.) Сладкое и соленое Incaensor Все, что происходит в «Жемчужине», остается в «Жемчужине»

Loreley Lee	Награда, бета Meredith and her Templar (а.д.) Калеки

Подлинный Коркоран	Вместе веселей


Запомнить