Название: За ошибки надо платить Пейринг/Персонажи: Логэйн Мак-Тир/ж!Кусланд Категория: гет Жанр: политическая драма с элементами PWP, ангст Кинки: разница в возрасте, покровительство, доспехи, секс в одежде Рейтинг: R Размер: ~2000 слов Дорога до Остагара Элиссе запомнилась плохо. Тело и разум сопротивлялись жизни, как могли. Каждый вдох был преступлением и горчил ядом. Ее непрерывно трясло и тошнило, голова болталась, как будто была чугунной и чужой. Пустой желудок выкручивало мучительными спазмами, а сон не шел в застывшие от ужаса глаза. Она не имела права жить. Ее место там – среди трупов самых близких людей.
Лишь в лагере, встретившем кипучей и малопонятной суматохой, она окончательно осознала: Кусландов больше нет. Среди сотен незнакомых людей, мерного гула и суеты ошеломляющее одиночество окружило ее, словно крепостная стена. И рана поперек сердца зачеркнула всякую возможность выйти за ее границы.
Она стояла и смотрела на этот человеческий водоворот сквозь пелену тупого равнодушия, пока Дункан не коснулся ее плеча и не вложил в ладонь флягу. Она послушно выпила, не разобрав вкуса. Потом выслушала указания своего нового командира, стараясь на него не смотреть, и отправилась их выполнять. Почему-то казалось, что если она не будет видеть Дункана, то перестанет его обвинять: ведь это он заставил ее бросить родителей. Но она не сбежала, нет. Прежняя Элисса все-таки осталась в родовом замке, убитая и растерзанная вместе со своей семьей. Ушел кто-то другой, не она. Кусланд рассмеялась, и какой-то эльф шарахнулся от нее, словно увидел демона.
Дурачок. Она еще не сошла с ума. От окончательного безумия удерживало желание отомстить.
Именно поэтому знакомая фигура, мелькнувшая в серой безликой массе, резанула взгляд, как яркий взблеск лезвия, и она кинулась к ней, даже не вспомнив о субординации:
– Постойте! Ради памяти отца, выслушайте!
Логэйн, судя по полному латному облачению и прилипшим к взмокшему лбу волосам, возвращался с тренировочной площадки. Он бросил на нее недоуменный взгляд, жестом остановил кинувшихся наперерез солдат и требовательно спросил:
– Что ты тут делаешь?
– Милорд, мне нужна ваша помощь!
Мак-Тир дернул углом рта:
– Мне не до капризов взбалмошной девчонки. Здесь военный лагерь, а не вольер для щенков.
Два воина решительно взяли ее под руки.
– Хоу вырезал мою семью! Тейрнир Кусландов пал! – с отчаянием воскликнула Элисса, вырываясь из их хватки.
Логэйн нахмурился, помедлил, будто размышляя, и, наконец, сухо кивнул, разрешая проследовать за ним в шатер. Она вошла, едва удерживаясь от того, чтобы ухватиться за его локоть, будто за костыль. Покорно опустилась на чурбак, заменяющий стул, а потом ее прорвало.
Элисса заговорила, сбиваясь с крика на шепот и обратно, захлебываясь словами и невыплаканными слезами, точно пыталась выплеснуть всю разрывающую ее боль наружу. Мак-Тир слушал молча, лишь поджимал узкие, как шрам от меча, губы. Пальцы в сильверитовых перчатках мерно постукивали по карте, а брови угрюмо сходились на переносице. Его напряженное спокойствие придавало ей силы продолжать рассказ дальше. Логэйн в один миг стал для нее олицетворением всех надежд – и вершителем справедливости, и покровителем в одном лице. Единственной прочной опорой в бездонном зыбучем болоте. Глотком жизни.
Ей не хотелось думать о том, что нежелание генерала говорить с ней было слишком очевидным. Она была готова объяснить странное поведение усталостью, тревогой и чем угодно еще – потому что подозревать Логэйна в чем-то серьезном было выше ее сил.
Она впилась в него взглядом, словно репей в собачью шерсть, и видела перед собой человека, способного решить любую проблему. Мужчину, который привлекал ее с детства молчаливой уверенностью и серьезностью. Ей нравилось быть рядом с ним – смотреть, как он играет в «королевы» с ее отцом или просто беседует, потягивая вино. Как прогуливается по залу, заложив руки за спину, или с отсутствующим видом глядит в окно. Не раз и не два она, преодолевая робость, забиралась к нему на колени. Мак-Тир беззлобно усмехался, трепал ее по голове, и Элисса ластилась, словно котенок, впитывая поток исходящей от него мощи.
И только перед ее глазами встало это воспоминание, слезы сами брызнули из глаз. Логэйн оказался едва ли не единственным осколком прошлого, который не канул в удушающей черноте потерь. Она порывисто вскочила и бросилась ему на шею, ища защиты и утешения. А когда закованные в холодный металл пальцы жестко сжались на плечах, лишь сильнее приникла к его груди.
– Прошу вас… – пробормотала она сквозь рыдания, не слишком понимая, о чем именно просит.
Ладони, готовые оттолкнуть, замерли, и Элисса с доверчивой кошачьей наглостью уселась ему на колени, чтобы снова, хотя бы на миг, почувствовать себя беззаботной девочкой на руках могучего героя. Она закрыла глаза, позволяя фантазии унести ее от реальности.
И мир исчез. Остался лишь прохладный рельеф доспехов, твердая колючая челюсть, в которую упирался ее лоб, и головокружительный мужской запах. Она втянула его носом, жадно дрогнув всем телом – смесь металла, выдубленной кожи, здорового пота и вина. Знакомый аромат власти и зрелости. По-прежнему ведомая какими-то глубинными инстинктами, Элисса провела подушечками пальцев по его щеке, ощупывая русла морщинок и короткие иголки щетины. Скользнула по шее, безошибочно найдя ритмичную пульсацию крови под кожей.
– Живой, – еле слышно пробормотала она. – Крепкий, надежный...
Как старый утес над рекой – обточенный непогодой и прокаленный солнцем. Элисса любила греться о него после долгого купания, прижимаясь к могучему боку, спасающему от ветра. Точно так же она сейчас жалась к Логэйну, мечтая согреться и спрятаться от оглушающей боли. Занять у него той несокрушимой силы, что всегда приводила ее в восторг. Причаститься, принять ее, наполнится, как пустой стакан. Ее всхлипывания стали тише, а сердце забилось чаще, словно у зажатой в ладонях птицы.
Тяжелая рука Логэйна легла на ее затылок, потянула за волосы, принуждая взглянуть ему в лицо. По-прежнему хмурые льдисто-серые глаза полоснули, словно кинжал по горлу. От этого взгляда – трезвого и оценивающего, у Элиссы неожиданно приятно заныло под ложечкой, а остатки мыслей улетучились осенней паутиной. Ее ладонь опять ласкающе прошлась по его сухой щеке, задев недовольно поджатые губы. Она прижалась к нему – на этот раз намеренно, и слегка потерлась о полированную гладь кирасы. Тепло, зародившееся глубоко внутри нее, медленно разливалось по жилам, разгоняя кровь. Элисса улыбнулась: он все-таки согревал ее.
И смертный холод окончательно разжал свои крепкие тиски.
Она положила руку поверх кисти Логэйна, потянула ее вниз – по шее, плечу и груди. Тело отозвалось приятной истомой. Несколько волосков застряли в сочленениях перчатки, кольнув голову мелкими иголочками боли и породив сладкий вздох.
– Дурочка, – сказал он, не сводя с нее взгляда. – Пожалеешь ведь. Будет лучше, если ты сейчас встанешь и уйдешь дальше по своим делам.
– Нет, – Элисса покачала головой. – Не будет. Мне нужно быть здесь. С тобой. Хотя бы сейчас. Я хочу почувствовать себя живой.
Она не смогла прочитать выражение его глаз. Сожаление? Презрение? Впрочем, ей было плевать. Ее уже затопило желание – внезапное, как ливень, и горячее, как кипяток. Элисса одним движением оседлала его колени. Руки и бедра холодил металл: это было странно, но приятно щекотало воображение. Ей подумалось, что и под доспехами Логэйн должен быть таким же гладким, холодным и твердым. Мак-Тир глядел на нее, не меняясь в лице, а потом отстранился, но только для того, чтобы стянуть и бросить на землю перчатки и покровительственным жестом сжать в ладони ее подбородок. Она слегка прикусила его большой палец зубами, лизнула, а потом, не в силах больше ждать, подалась вперед и жадно впилась в его губы.
И генерал не обманул ее ожиданий, ответив поцелуем взрослого и искушенного мужчины: мучительно-неторопливым и в то же время напористым. Он с легкостью перехватил ее инициативу собственным ритмом движений языка и полностью завладел ее волей. Тягучая будоражащая волна прокатилась по телу, заволакивая взгляд жаркой пеленой. Элисса таяла податливым воском в его руках, и ничего прекраснее этого быть не могло. А когда Логэйн одной рукой справился с застежками на куртке и с треском дернул за вырез рубахи, обнажая не знающую корсета грудь, она не сдержалась, вновь откинулась на его коленях и приглушенно застонала. Короткий грубый рывок – и куртка полетела на пол. Он быстро и почти жестоко свел ее предплечья за спиной и крепко их зафиксировал одной рукой, заставляя еще сильнее прогнуться в пояснице. Элисса издала блаженное мычание, когда контрастом к недавней резкости мозолистая ладонь начала ласкать чувствительную кожу медленно и осторожно. Каждое его прикосновение рождало новый импульс острого удовольствия. Она чуяла, что еще немного – и бешено трепыхающееся сердце выпрыгнет в эту большую огрубевшую руку, умеющую быть столь нежной. Сухие и шершавые пальцы слегка ущипнули сосок, и хриплый низкий стон дал Логэйну понять, что он вновь взял верный аккорд.
Он отпустил ее руки, подхватил за талию и притянул к себе – так, что промежность Элиссы оказалась притиснутой к подолу его кольчуги. Склонился, провел языком по шее и плечу, вызывая новый прилив мурашек и сладкой дрожи. Она выгнулась от удовольствия – выпуклые сильверитовые звенья под ней так огладили ее ставший поразительно чувствительным пах, что захотелось тереться снова и снова. И она не стала останавливаться, распаляя ритмичным движением бедер собственное желание и ощущая, как все более жестким и заметным становится скрытый кольчугой бугор. Низ живота сводило сладко и болезненно. Элисса дышала часто, с жалобным постаныванием, и бессильно скребла пальцами по сочленениям лат.
Он снова опрокинул ее навзничь, придерживая на весу. Рука Логэйна проскользила по животу, легко справилась с завязками на ее штанах и пробралась внутрь, порождая у Элиссы новый стон блаженства. Твердый палец уверенно окунулся в смазку, проник глубже, задевая возбужденные складки, умело задвигался, надавил на набухший клитор, извлекая из ее груди чувственное оханье. Наслаждение накатывало волна за волной, до искр из глаз – перемалывая в сверкающую пыль разум и волю, кристаллизуя чистую животную страсть. Когда она забалансировала на грани оглушающего взрыва, Логэйн убрал руку. Элисса негодующе застонала, но он уже приподнял ее, спустил штаны, развернул, словно куклу, спиной, а потом, после короткой заминки, нанизал на свой вздыбленный член.
Она не удержала короткого сладострастного возгласа. Он плотно заполнил ее всю, без остатка – Элисса задвигалась меж его коленей, привставая и снова опускаясь, скользя по гладкому и, вопреки ожиданиям, обжигающе-горячему стволу, и вздрагивая всем телом, когда он упирался головкой в стенку. На ее бедра опять легли жесткие ладони, контролируя ритм и глубину проникновения. И эйфория вновь зазвенела пронзительной струной, прокалывая ее копьем мучительно-сладостного восторга в такт движению, полилась по жилам колким пузырящимся антиванским вином. И он снова вел ее известным ему течением туда, куда хотел сам. И Элиссу это вполне устраивало. А потом ее лоно пронзили огненные струи удовольствия, окончательно смазывающего все грани реальности. Жидкий маслянистый огонь побежал по телу, выжигая узоры невыносимого счастья. Она закричала, не в силах сдерживать это блаженство. Ей хотелось безвольно стечь к его ногам, но сильные руки сжали ее еще крепче, почти до синяков, быстро, резко и безжалостно насаживая на всю длину. Дыхание Логэйна сделалось хриплым и прерывистым. Генерал содрогнулся. Короткий, пропущенный сквозь зубы рык – и Элисса почувствовала, как внутри нее стало еще горячее.
Она откинулась ему на грудь, бурно дыша, и его жаркое дыхание слегка шевелило волосы на ее виске.
Она жива.
Эта мысль звенела в голове победным колоколом. Все будет хорошо – Логэйн обязательно поможет ей восстановить справедливость и покарать убийцу. А заодно спасет страну от порождений тьмы, как уже спасал Ферелден однажды. И быть может, когда все наладится, они встретятся снова.
– Вижу, ты успокоилась. Ступай, – нарушил молчание Мак-Тир. – У меня много дел.
Элисса встала, поправила одежду, подобрала с пола куртку.
– Ты ведь разберешься с Хоу? – спросила она.
Логэйн недовольно поморщился:
– Проблемы нужно решать по степени их важности. У нас тут война, если ты забыла. Я должен обсудить с королем план грядущей битвы. Да и у тебя тоже наверняка есть тут какие-то обязанности. Так что, иди. Поговорим после.
Элисса кивнула:
– Хорошо. Значит, увидимся, – и вышла из шатра, сопровождаемая любопытными взглядами гвардейцев.
Остаток дня был долгим и сложным. Ей пришлось влиться в суету лагеря, познакомиться с новыми людьми, решать какие-то проблемы и даже поучаствовать в короткой вылазке в земли Коркари.
Боль потери никуда не делаcь, все так же придавливая душу камнем. Но она могла дышать и перестала себя хоронить. Элисса почти поверила, что самое страшное в ее жизни уже позади.
Она жестоко ошиблась.
Насколько жестоко, ей стало понятно на вершине башни Ишала. Она смотрела на удаляющиеся флаги засадного войска и не могла поверить своим глазам.
Защитник оказался предателем?
Алистер что-то закричал ей в спину, а потом на ее голову обрушился удар, и она потеряла сознание.
Когда она пришла в себя в хижине лесной ведьмы, с убийственной четкостью поняла, что стала разменной монетой в политической игре. Битва у Остагара проиграна. Король погиб, а остатки войска рассеяны. Хоу остался жить и вскоре завладеет ее землями. Знать не посмеет перечить несомненному перевесу в силе и признает власть Аноры – и ее отца. Который смотрел ей в глаза, зная, что повинен в смерти ее семьи. Который трахал ее, зная, что она присоединится к прочим Кусландам в течение суток!
Ублюдок.
Элисса сжала кулаки. Нет! Она этого не допустит! Она выживет назло ему, остановит войну, если надо, сожжет по дороге полстраны – но отомстит. А потом сядет на трон сама.
О да, они обязательно увидятся! Логэйн жестоко просчитался, оставив ей жизнь. А за ошибки надо платить. Название: Мой город Пейринг/Персонажи: Себастьян Ваэль/ж!Хоук Категория: гет Жанр: политическая драма с элементами PWP Кинки: политика, грязные разговоры Рейтинг: R Размер: ~2800 слов Примечание: на 100%-ном соперничестве можно заставить Андерса встать на сторону храмовников – Ты, дрянь!
Длинные сильные пальцы Ваэля сомкнулись на горле Хоук. Она задрала подбородок, с трудом сглотнула, потому что старкхэвенец сжимал все сильнее, и криво улыбнулась.
Тот с ненавистью то ли выдохнул, то ли зарычал и отпустил ее, резко отвернувшись.
– Наконец-то я вижу тебя настоящего, Себастьян.
Хоук потерла кожу на шее, горевшую от хватки принца.
Ваэль искоса бросил на нее гневный взгляд и процедил:
– Поверь, ты понятия не имеешь, какой я на самом деле.
Хоук хмыкнула.
Они сидели – точнее, уже стояли – вдвоем в кабинете. В ее роскошном кабинете Наместницы и Защитницы Киркволла прямо посреди монументальной Крепости Наместника, в окружении всей оставшейся городской стражи и Фенриса, а он – только-только закрепившийся у власти принц Старкхэвена, прибывший под стены ее неприступного города с жалкой горсткой своих людей, – смеет ей угрожать. Ей, которая лишь из милости согласилась принять его и выслушать. На самом деле, конечно, не из милости, а чтобы посмотреть на его лицо, когда она сообщит ему ответ на так интересующий его вопрос. И, кажется, Ваэль это прекрасно понял.
Это и в самом деле было смешно. Ну или, по крайней мере, выглядело так.
– Куда ты его отправила?
– Ну, видишь ли, я обещала никому не говорить этого.
Себастьян скептическим взором оглядел Хоук с головы до ног и насмешливо-презрительно спросил:
– С каких пор тебя стали останавливать какие-то обещания? Сколько тебя помню, ты всегда плевать хотела на взятые на себя обязательства.
Мариан лукаво улыбнулась в ответ. Она вообще легко расточала улыбки, отчего людям казалось, что она дружелюбна и открыта. Себастьян знал, что большая часть из них – ложь.
– М, не совсем так. Скорее, я всегда была готова рассмотреть варианты с достойной компенсацией. Ты же ничего не предлагаешь мне взамен на информацию, а это скверная привычка для того, кто хочет стать политиком, – она не очень грациозно плюхнулась обратно в кресло, из которого ее так нелюбезно выдернул Ваэль, и потянулась за кубком.
– Я смотрю, зато ты быстро освоилась с правилами игры, – он тоже опустился на свое место.
– О, это у меня в крови! – Хоук легкомысленно взмахнула занятой рукой, отчего несколько капель вина брызнули на пол. – Я же из Амеллов, если ты помнишь.
Себастьян нахмурился и решил немного поиграть по ее правилам, вдруг этого окажется достаточно, чтобы получить желаемое.
– Ну так и что же ты хочешь взамен своего слова, данного вшивому отступнику, одержимому и еретику, повинному в десятках безвинных смертей и и послужившему причиной самой масштабной, самой глупой и самой кровавой резни на всем континенте со времен Тевинтерского завоевания?
Мариан с интересом наблюдала, как ее гость на одном дыхании произносит эту чудовищную словесную конструкцию, подперев рукой подбородок.
– Ну вообще-то обещала я не ему, – кажется, она наконец решила перейти к делу. – Так что и цена будет повыше, чем за жалкого отступника. Кстати, он не вшивый.
Себастьян приподнял бровь, предлагая ей продолжить. Он уже успокоился после первой вспышки гнева, когда узнал, что желанная добыча ускользнула от него, и теперь вновь мог трезво оценивать ситуацию.
– Ну, ты же знаешь, город сильно разорен, так что нам нужны все торговые связи, какие мы сможем найти. На самых лучших условиях, – с нажимом добавила она.
Стархэвенский принц глянул на нее с чуть заметным, но совершенно непонятным разочарованием и произнес:
– В таком случае, я рад, что могу предоставить их тебе. Мне бы хотелось эффектным жестом высыпать перед тобой на стол свитки с деловыми предложениями и проектами контрактов, что я привез с собой, но твоя бешеная свора у дверей забрала у меня даже бумагу. Не иначе, как побоялись, что я изрежу тебя краями до смерти.
– Ты не должен воспринимать это на свой счет. Это их служба. Так что
это за предложения?
Хоук тщательно скрывала нетерпение в голосе, но вся ее поза – наклон вперед, руки, сжимающие подлокотники, чуть задержанное дыхание – словно бы кричали, как ей важен ответ. Ваэль прекрасно это видел.
– Не ждешь же ты, что я начну сейчас их перечислять. Достаточно того, что я привез эти бумаги. Поверь, они выгодны нам обоим – тебе и мне. Когда твои люди ознакомятся с ними, они переговорят с моими людьми и утрясут незначительные детали. И все будут довольны.
Он расслабленно откинулся в кресле, хотя и его волнение можно было заметить по незначительным деталям, вроде легкого тика у глаза или отбивающих такт пальцев.
– И ты предлагаешь мне поверить тебе на слово? – кажется, изумление Хоук было неподдельным.
– Ну я, в отличие от тебя, всегда ценил свое слово и не нарушал.
Очередная ехидная улыбочка, расцветшая на лице Мариан, явно свидетельствовала, что она ни верит ему ни на грош.
– А как же твои церковные обеты?
– Эльтина вернула мне их, – Себастьян на мгновение отвернулся, а когда его взгляд вновь встретился с ее, в его глазах плескалась холодная ярость. – И это возвращает нас к моему вопросу. Где Андерс, Хоук?
Вопрос был задан тоном, не подразумевающим отказа или уверток, и Хоук наконец прямо ответила:
– Его забрали Стражи. Приехал его Командор и затребовал. Серые стражи, как ты знаешь, и так могут взять, что захотят, а Андерс уже принадлежал им, что бы он сам на этот счет ни думал.
Вид у нее был весьма сконфуженный.
Ваэль, получивший вожделенный ответ, тут же поднялся и, не прощаясь, направился к двери.
– Себастьян?
Он обернулся.
– Ты помнишь еще одно свое обещание?
– То, которое я дал в обмен на твое – невыполненное, смею отметить?
– Ну ты же стал правящим принцем, – Хоук уже опять тянула губы в ухмылке.
Ваэль развернулся всем корпусом и даже сделал пару шагов в обратном направлении.
– Не благодаря тебе. Мариан.
– Я не виновата, что ты предпочел закатить истерику вместо того, чтобы выслушать меня, – она пожала плечами и поднялась со своего места. – Мне нужен был маг и целитель во время сражения, и я бы отдала его тебе потом. Ты бы все это услышал, если бы хоть на минуту перестал в голос скорбеть по Владычице.
Пришла очередь Себастьяна хмыкнуть.
– Когда ты это придумала, а, Хоук? Только что? Или может, когда узнала, что я еду в Киркволл?
– Ты слишком проницателен, Себастьян. Но мне и правда нужен был маг.
– О, в этом я ни капли не сомневаюсь!
Мариан подошла вплотную и взяла его за пуговицу, слегка покрутила ее.
– Тебе идет быть принцем. Ты стал гораздо привлекательнее.
– Зато ты совершенно не изменилась, – Ваэль обхватил пальцами ее подбородок и поднял лицо, вглядываясь в ее глаза, словно бы пытаясь там что-то обнаружить. – Все та же беспринципная мерзавка и интриганка.
– О, только не говори ,что тебе это не нравилось!..
Хоук хотела добавить что-то еще, но Себастьян, не выпуская ее лица, склонился и впился в губы смачным поцелуем, на который она мгновенно ответила. Пальцы, так и не выпустившие принцеву пуговицу, ловко принялись вытягивать ее из петли, а затем и все остальные. Не прервав ни на мгновение поцелуй, они оказались полураздетыми на заваленном бумагами столе наместницы. Хоук попыталась вытащить их из-под собственного зада и коленей Ваэля, но тот перехватил ее руки и крепко сжал у нее над головой.
– Ничего не случится, если вместо твоей подписи на них останется твоя влага.
Он придавил ее телом к столешнице, проигнорировав полузадушенное «Пусти», и припал губами к тонкой шее, на которой еще можно было различить чуть красноватые следы его пальцев. Хоук выгнулась навстречу всем телом, намеренно задевая бедром пах. Участившееся горячее дыхание Себастьяна опалило чувствительную кожу, и она, почти не осознавая, уже сама потерлась о его бедро.
– Так чего ты хочешь на этот раз? – выдохнул ей в ухо Ваэль, языком очерчивая контур аккуратного изгиба.
– Не веришь, что тебя?
Хоук, чьи руки, все еще были зажаты, словно тисками, и придавлены к столешнице, имела ограниченное пространство для маневра, но ее это не особо смущало. Обхватив его ногам за бедра, он прижала Ваэля к себе и снова потерлась – ей в промежность упирался твердый, как камень, член, вдавливая шов от штанов в нежную кожу даже сквозь белье. Ощущение дискомфорта накладывалось на возбуждение, и Хоук притиснулась еще ближе, чтобы в большей мере почувствовать эту странную смесь. На невнятное мычание Себастьяна, выразившего свое мнение по поводу ее ответа, она только выдохнула:
– Создатель! Сейчас я готова на все, лишь бы ты меня трахнул.
– Не богохульствуй, – Ваэль почти что рычал.
Он отстранился, выпуская ее руки, чем Мариан тут же воспользовалась в попытке стащить с него уже расшнурованную раньше рубаху. Тонкая батистовая ткань затрещала, но Себастьян не обратил на это внимания, занятый стягиванием с нее узких брюк. Кафтанчик и сорочка Хоук были уже давно бесстыдно задраны вверх.
В этот момент Ваэль обратил внимание на сапоги Защитницы с высоким голенищем, правильно оценил перспективу и, просто перехватив скрученную его предыдущими манипуляциями ткань у нее между ног, задрал их вверх. Начищенные сапоги легли ему на плечи, а сама Мариан оказалась сложена под ним почти пополам.
– Так и знала, что ты помешан на контроле, – выдохнула она, но в этот момент Себастьян справился с собственными штанами, и к ее лону прижался жаркий ваэлев член. Хоук замолчала. Себастьян помедлил немного, и Мариан пожалела, что из этой позы будет трудно подстегнуть его, поэтому она просто обвила руками мужскую шею, запустила пальцы в волосы и слегка надавила на затылок. Но он проигнорировал намек, предпочтя поводить головкой вверх-вниз, раздвигая податливую плоть и размазывая влагу.
– Так зачем ты сохранила ему жизнь?
– Серьезно? – Хоук дернулась, но Ваэль навалился сильнее, слегка втолкнув в нее член. Однако недостаточно, чтобы это могло хоть чуть-чуть принести удовольствие. Скорее, наоборот. Его пальцы – длинные сильные пальцы лучника – прошлись по чувствительным местам, еще больше распаляя желание, и тут же с силой сдавили одну из нежных складок. Хоук зашипела.
– Ну же, милая, – он качнулся вперед, еще немного проникая в нее. – Я хочу знать.
Мариан вцепилась в его шевелюру, запуская короткие, к сожалению, ногти в кожу головы, и дернула.
– Я собиралась манипулировать им. И тобой через него, – яростно прошипела она. – Я не думала, что ты психанешь и свалишь.
Себастьян довольно улыбнулся и резким толчком вошел в нее до упора, отчего она застонала и, несмотря на неудобную позу, умудрилась податься навстречу. Ощущение, что Ваэль словно бы гладит ее всю изнутри, прямо по оголенным нервам, затопило сознание, вымывая злость и раздражение. Хотелось позволить ему делать все, но она снова дернула его за волосы, чтобы не останавливался. И он послушался – сделал несколько нарочито медленных движений, полностью вынимая член, а потом также неторопливо погружая его обратно. Хоук кусала собственный рукав, чтобы не начать то ли проклинать его, то ли умолять. С легким злорадством она отметила выступивший на висках пот и плотно сжатые губы – принц сам с трудом сдерживал похоть и желание бездумно отдаться процессу. Она не знала, чего он ждет, но хотела, чтобы быстрее перешел к этому, потому что медлительная пытка, что он выбрал для достижения цели, сводила с ума. Намеренно неторопливо входящий член, казалось, задевал каждую маленькую точечку внутри нее, сладостно дразня и напрягая. Мягкая пульсация, распространяющаяся по нервам из места соединения их тел, заставляла закатывать глаза от наслаждения и шептать богохульства вперемешку с молитвами. Одной рукой Себастьян обнимал Мариан за бедра, надежно фиксируя удобное для него положение, второй упирался в стол сбоку от ее головы.
– Почему ты его оставила? Вы терпеть друг друга не могли. Почему не прогнала?
Хоук, с трудом соображая, чего он добивается, притянула его голову к себе и выдохнула в губы:
– Заткнись, сукин сын, и трахай!
Но Себастьян, вогнав член как мог глубоко – ее ягодицы плотно прижимались к его бедрам – замер. Мариан разочаровано застонала.
– Я убью тебя. Только отпусти меня – и я убью тебя, ублюдок.
Он слегка шевельнул бедрами, и по телу Хоук пронеслась волна легкой дрожи.
– Сволочь!
– Тебе правда нравится, что нас в постели трое, а, Хоук? Ты, я и твой друг одержимый. Не хочешь уже от него избавиться?
Себастьян говорил прерывисто, со свистом пропуская воздух между зубов, но намерения его были вполне серьезны. Он явно не собирался заканчивать, пока не выяснит все, что хочет.
– Это ты его сюда притащил! Мне одного тебя за глаза хватает.
Можно было бы побороться, выяснить, кто из них сдастся раньше. Но информация, которой так добивался Ваэль, была не слишком важной, с трудом рассудила Хоук, а уступить и прикинуться более слабой, чем есть, будет полезно.
– Я ждала, когда ты придешь за ним. Ты же помешался на Андерсе! Я собиралась выкупить за него у тебя что-нибудь. Связи, деньги, товары. Все для города!
Себастьян не ответил. Он отодвинулся, вышел из Хоук и слез со стола.
Чувствуя, как занемели спина и бедра, Мариан с некоторым усилием разогнулась и тоже встала. Мерзкое чувство опустошенности и обманутости мешало посмотреть на партнера. А тот, не поправляя штанов, уселся на ближайший гостевой стул, и за талию притянул ее к себе на колени.
– Думала, на этом все, милая?
– Зная, какой ты лицемер и циник, я бы не удивилась.
Хоук спиной к Ваэлю, потому что дурацкие сапоги и спущенные до колен штаны не позволяли оседлать его как следует, насадилась на член и замерла на мгновение. Он в ответ пробежался пальцами по животу, потянул ворот на спине, давая себе доступ к шее и плечам Мариан.
– Теперь я в твоих руках – образно выражаясь. Что ты сделаешь, а, Хоук?
Одной рукой он подхватил мягкое полукружие груди, вторую запустил между ног, лаская, дразня и теребя.
– Ублюдок, – выплюнула она.
А потом начала двигаться. Она выкинула из головы дурацкие вопросы Ваэля и его самого, сосредоточилась только на собственных ощущениях, ловя каждый нюанс и оттенок чувства. Наслаждалась горячими губами и легкими укусами на плечах, восхитительным давлением на груди и острыми иглами удовольствия, когда мозолистые пальцы сжимали ее соски. Невозможно прекрасными и непереносимо мучительными прикосновениями в самом средоточии своего естества. Она чувствовала, как нарастает напряжение в теле. Двигалась все быстрее и быстрее, словно бы в погоне за мигом наивысшего блаженства.
По комнате разносились ритмичные шлепки, Хоук почувствовала, как под ней содрогнулся Себастьян, но не обратила на это внимания, продолжая с силой насаживаться, и в этот момент он снова болезненно сдавил набухшие, скользкие от ее соков складки. Ее прошила судорога ошеломительного блаженства, в глазах потемнело, а изо рта вырвался низкий стон. Мариан по инерции сделала еще несколько фрикций и расслаблено откинулась на широкую грудь Ваэля. Его дыхание щекотало вспотевший затылок, но сил, чтобы сменить положение, у нее уже не осталось.
– Вообще-то изначально я планировал залить спермой твой стол, – он усмехнулся ей прямо в ухо. – Ты пьешь сухостебель?
– Заткнись, – она помолчала. – Ты все равно поедешь за ним?
Себастьян не посчитал нужным ответить. Он встал, ссадив с себя Хоук на стул, и принялся приводить в порядок одежду. Рубашка была безнадежна испорчена, но под камзолом этого не будет видно, а вот не снятые штаны спереди были все в разводах от смазки. Затянув гульфик, Ваэль несколько раз провел рукой в тщетной попытке стереть белесые полосы, пожал плечами и поднял с пола когда-то белоснежный, а теперь слегка запылившийся и изрядно мятый камзол. Тот, к сожалению, был короткопол и никак не мог скрыть свидетельства плотской близости ниже пояса. Но принца это, кажется, ни капли не волновало. Он тщательно застегнул все пуговицы, одернул рукава, расправил нашитые ленты и пригладил топорщащиеся во все стороны от «ласк» Хоук волосы. Пока он оправлялся, Мариан тоже успела натянуть штаны и надеть, как следует, верхнюю часть одежды. В целом, она выглядела чуть лучше Ваэля, хотя ее прическа, как и его, представляла собой нечто невразумительно растрепанное.
Кривовато улыбнувшись, принц отвесил поклон, который в данной ситуации смотрелся скорее насмешкой, и произнес:
– Ну что ж, мне пора. Часть моих людей останется дожидаться, когда будут подписаны договора, а меня ждут дела.
Хоук, словно бы прицениваясь, оглядела его и спросила:
– Ты ведь не отступишься? – и, когда Себастьян отрицательно мотнул головой, заметила: – Когда ты его найдешь и насытишься своей местью, ты мог бы вернуться. Мне кажется, из нас получились бы отличные деловые партнеры.
– Насыщусь? – готовый уже уйти Себастьян замер. – Полагаешь, это когда-нибудь случится? Даже когда умрет одержимый, у меня будет кому мстить. Не думаешь же ты, что я упущу такую возможность продемонстрировать свое ревностное служение Создателю, как попытка вырвать этот опороченный город из рук погрязших во грехе еретиков? – он отвесил легкий поклон. – И ты меня знаешь, я никогда не останавливаюсь, пока не стребую сполна.
Хоук отступила на шаг. Ее надежды на то, что Ваэль удовлетворится смертью мага и видимостью превосходства, не оправдались, но она решила попробовать еще раз.
– Киркволл и так пострадал, Себастьян. Тут некому и нечему мстить. Я с трудом тащу его из ямы, в которой мы все оказались, на разрыв задействуя все имеющиеся у меня связи. Остановись на Андерсе.
Себастьян улыбнулся.
– Если бы ты отдала мне его сразу, не пытаясь играть на моих чувствах, тебе бы не пришлось все это пережить. Тебе достался бы процветающий и богатый город, в который нужно было просто прийти и взять власть. Вдвоем для нас это было бы совершенно несложно, но ты решила иначе.
Он пошел к двери.
– До встречи, Хоук. Позаботься о моем городе, пока я занят.
Наместница хмуро смотрела ему в спину и раздумывала, какой из запасных планов на этот случай выбрать. Название: Куранта с магистрами Пейринг/Персонажи: Фейнриэль, Радонис/Мэйварис Категория: гет (леди Мэйварис настаивает), преслэш Жанр: политический джен с элементами PWP Кинки: вуайеризм, неловкость, покровительство Рейтинг: R Размер: ~2400 слов Примечание: Авторское допущение, основанное на сцене из ДА2, о том, что сомниари способны перемещаться через тень физически Тень мягко выпустила Фейнриэля из своих объятий, незримо сомкнувшись за его спиной. Он ступил на каменные плиты закрытого хранилища и движением пальцев отправил вперед рой мельтешащих виспов. Призрачное сияние рассеяло темноту, позволив взгляду выхватить внушительные громады стеллажей, расставленные ровными рядами незажженные светильники и витые решетки, за которыми прятались закутки с архивными стойками.
Воздух в хранилище был сух и абсолютно пуст – такое ощущение можно поймать в заброшенных замках, где слишком давно не было ни одной живой души. И если бы не ритуальные фигуры, которые поддерживали необходимый для сохранности свитков и фолиантов климат, сходство было бы абсолютным. Это место казалось безнадежно запущенным и напрочь забытым. Как те сомнительные и неудобные документы, что прикрывались двойной отчетностью, а потом скидывались сюда на вечное забвение.
На самом же деле этим местом пользовались, и весьма часто.
Фейнриэль с сомнением огляделся, пытаясь представить, где могли находиться интересовавшие его накладные на несколько сгинувших и словно никогда не существовавших партий эльфов. Государственные рабы – обслуга и кровь, поддерживавшая жизнь в древних стенах Минратоса – бесконечным потоком проваливались в его бездонную глотку, и их судьбы никогда не были чем-то большим, нежели цифрами в графах стоимости. Иронией было то, что только эти записи и могли пролить свет на судьбу пропавших эльфов, которых Фейнриэль собирался передать с рук на руки Рыжей Дженни.
Это началось несколько лет назад, когда агенты Дженни впервые вышли на него. Память о матери, оставшейся в кирквольском эльфинаже, подтолкнула принять это со всех сторон неудобное для него предложение. Фейнриэль не мог помочь ей прямо, зато мог сделать что-то для ее сородичей. И, заодно, почувствовать себя частью их народа, создать иллюзию не-одиночества, чтобы поиграть в нее, как в детстве, когда он тайком рисовал себе печным углем кривые валаслины, воображая себя Изумрудным рыцарем. Чужак – всю жизнь, где бы ни находился и кто бы его ни окружал – он никогда не забывал об этом. Так же, как не оставлял попыток избавиться от этого клейма, неведомого никому, кроме него самого.
В Тевинтере он, первый сомниари за последние два века, часто ощущал себя куском мяса, над которым, скрестив взгляды и вздыбив шерсть, стояли оголодавшие волки, истекавшие алчностью, словно слюной. И он знал, что скорее рано, чем поздно, один из них обязательно сомкнет свои челюсти на его шее. Эльфорожденный, без могущественной семьи за спиной, он мог быть только трофеем, который достанется сильнейшему – потому что никто и никогда не позволит ему встать на ноги и войти в полную силу самостоятельно. Он еще балансировал на грани, выплясывая куранту между магистрами, и умудрялся не давать конкретных ответов на предложения о покровительстве. Но петля затягивалась все туже, и он знал, что не сможет долго вести эту партию. Очень скоро ему придется выбрать под кого пойти.
Тем прекраснее казалась возможность участвовать в делах Рыжей Дженни – мнимое ощущение свободы и право распоряжаться собственной судьбой и жизнью, как последний глоток уходящего детства, которое таяло словно дым на ветру. Почему-то казалось очень важным найти этих эльфов – будто последняя ниточка связывала его с прошлым. И если она оборвется – древний Тевинтер, могущественный и кровавый, окончательно войдет в его плоть и прорастет в сердце красным лириумом. Шагать туда было страшно, от этого захватывало дух, как на краю бездонной пропасти. Империум сулил власть и мог положить к его ногам целый мир – стоило только решиться и протянуть ему навстречу руку.
Но еще было время. Совсем немного, самая малость, и Фейнриэль тратил его на то, чтобы незаконно проникнуть в закрытые архивы государственной библиотеки и найти следы пропавших рабов. Вероятнее всего, их просто успели передать в третьи руки – магия крови требовала многих и многих жертв, и уже поздно что-то предпринимать. Но попытаться стоило.
Быть сомниари удобно: ни одно охранное заклинание не среагирует на твое появление прямо посреди зала. Двести лет – достаточный срок, чтобы многие подзабыли о возможностях сновидцев ходить через Тень. А отсутствие других сомниари гарантировало отсутствие защиты. Просто некому ее ставить. И это приятно щекотало самолюбие и нервы. Фейнриэль впервые позволил себе воспользоваться своими силами в игре против магистров, пусть мелкой, ничтожной – в самом деле, что такое рабы – но не менее опасной в случае провала. Ошибка сделала бы его слишком уязвимым.
Он не стал зажигать светильники – света виспов ему вполне хватало, и двинулся вдоль секций с документами. Порядок, какой-никакой, здесь поддерживался, и разобраться в хронологии оказалось достаточно просто. Но найти единственную запись внутри сотен свитков нужного периода оказалось задачей не из легких. Он потратил достаточно много времени, прежде чем нашел пометки, касающиеся продажи рабов. Но изучить их так и не успел.
Вздрогнул магический фон, вспыхнули и исчезли охранные заклятия на дверях. До Фейнриэля донесся звук шагов, а в проходе между стеллажей замерцал свет зажегшихся светильников.
Фейнриэль, безотчетно сжав в руке свиток и отпустив виспов, метнулся за ближайшую перегородку и затаился, вжимаясь спиной в холодную стену. Он очень надеялся, что лириумного огня не хватит, чтобы разогнать полумрак в его уголке, и что те, кого так не вовремя принесло в хранилище, уйдут прежде, чем обнаружат его. Сам уйти через Тень он не мог – даже если бы успел, столь специфичное возмущение магии выдало бы его с головой. Фейнриэль постарался задавить предательски нахлынувший страх и взять себя в руки – любое случайное движение или звук запросто могли выдать его присутствие. Меж тем припозднившиеся визитеры приближались, уже стал слышен их негромкий разговор.
– Положительно, милый, если ты хотел остаться со мной наедине, совсем не обязательно было выбирать такое неуютное место.
Первый голос был низким, тягучим, с игривыми интонациями. Фейнриэлю он был не знаком – смутная ассоциация еще не вызвала в памяти нужного образа, зато второй заставил его вздрогнуть и немигающим взглядом впиться в показавшуюся в проходе высокую фигуру. Похоже, это был тот самый случай, что если ситуация может стать хуже – она обязательно такой и станет.
– Я хочу быть уверен, что здесь не останется ни одной записи, которая свяжет наших исчезнувших рабов с бунтующими эльфами в Орлее.
Этот властный голос с хриплыми нотками, от которых по позвоночнику ползли мурашки, въелся в память с первой же встречи. И когда свет лампад выхватил из сумрака чужое лицо, Фейнриэль понял, что не ошибся. Архонт Радонис по своему статусу нередко присутствовал на больших академических приемах в Университете и беседовал с лучшими из учеников. Фейнриэль помнил подавляющую ауру и ощущение исходящей от этого человека силы. Перед внутренним взором вспыхнули черные глаза, которые однажды почти вытянули из него душу, пока длился их единственный короткий, полностью регламентированный уставом Университета разговор.
Сейчас архонт был в простых одеждах, без высокой тиары и официальных мантий, превращавших его в живое воплощение величия Тевинтера. Непривычно длинные для магистра волосы, свободно спадали по плечам, бросая вызов моде, а его спутник… Спутница… бросала вызов вообще всем правилам, которые существовали в высшем свете Империума.
«Интересно, хоть кто-то знает, что леди Мэйварис называет архонта «милым»?» – мысль была несколько нервной, хотя больше Фейнриэля сейчас беспокоило, чем ему могло грозить это внезапно обрушившееся на него знание. Одна из лидеров фракции люцернов и архонт Империума в закрытых архивах главной библиотеки… Возможно, именно благодаря его поддержке леди Мэйварис многое сходило с рук? И кому вообще известно о них и их совместных делах?
Леди Мэйварис прошла в секцию аккурат напротив той, где за ажурной решеткой притаился Фейнриэль, провела рукой по столу и, склонив к плечу голову, обернулась к своему спутнику.
– Если в руки орлесианцев попадет хотя бы намек на то, что Тевинтер пополняет ряды бунтовщиков на их границах, боюсь, твои враги могут обрести сильную поддержку в лице Селины.
Фейнриэль полностью превратился в слух, ловя каждое слово, хотя на самом деле, безопаснее всего было бы заткнуть уши, крепко зажмуриться и превратиться в каменного истукана. Возможно, такая судьба действительно маячила перед ним в недалеком будущем. Ведь, судя по тому, что он услышал, в исчезновении эльфов был замешан сам архонт. И, несмотря на то, что он преследовал свои цели, эти рабы все-таки попали на волю. Фейнриэль подумал, что эта информация оправдывала риск, и, словно отвечая его мыслям, архонт кивнул спутнице:
– Игра стоит свеч, – он заменил один из свитков на стойке тем, что принес с собой. Коротко вспыхнуло и погасло пламя, уничтожая все следы существования старой версии. – Пока они заняты подавлением бунтов и наведением порядка у себя, мы можем не опасаться их внимания к нашим делам. Я с удовольствием поиграю в эту игру с Селиной, – Фейнриэль не мог видеть его лица, но по голосу чувствовал, что архонт улыбается.
– Обожаю, когда на тебя нападает игривое настроение, – проворковала леди Мэйварис. – Пока все пляшут вокруг тебя, нам с цветочком остается только запустить руки в их сады.
Архонт одним движением притиснул ее к столу. Фейнриэль, не веря собственным глазам, глядел, как тот мягко обхватил ладонью ее затылок, зарывшись пальцами в золотистые кудри, и заставил чуть откинуть назад голову. Заполошно стукнуло в груди сердце, и жарко-жарко прилила к лицу кровь, когда он увидел, как большой палец архонта смял ее губы и проник в рот.
– И еще ты была права, – донесся до Фейнриэля чужой шепот, – Я хотел затащить тебя в укромное место и воспользоваться ситуацией.
Ситуация была настолько непривычной и развратной, что у Фейнриэля от неловкости горели даже уши. А ужаснее всего было то, что он не мог оторвать взгляда от разворачивающейся перед ним картины. Широко раскрытыми глазами он смотрел, как Мэйварис скользила языком по чужим пальцам, расстегивала тяжелую пряжку архонтова пояса, запуская туда жадные руки. Архонт скалился, трахал пальцами ее рот, растирая по лицу слюну, Мэйварис стонала, сжимала его ягодицы, тянула на себя, откинувшись на стол и раздвигая бедра. Фенриэль хватал ртом воздух, облизывая разом пересохшие губы и понимал, что пошло, грязно и абсолютно неприлично завелся от всех этих звуков, жадных движений и плавящейся в воздухе абсолютной похоти.
Платье мешало, архонт задирал подол, скользя ладонями по стройным ногам, разводил их под себя, укладывая на плечи, а Фейнриэль, впившись зубами в ладонь, со стыдом понимал, что больше не в силах сопротивляться себе. Леди Мэйварис хрипло вскрикнула, поддаваясь чужому напору, и этот звук отозвался горячей дрожью в его теле, прострелил поясницу и разошелся в крови. Фейнриэль откинул голову, судорожно проглотив едва не сорвавшийся с губ стон, и трясущимися пальцами вцепился в завязки на штанах, стискивая себя сквозь ткань. На краю сознания билась паническая мысль, что это очень дурная идея – дрочить на то, как архонт развлекается с тайной любовницей, но бесславно потонула в горячей взвеси шока, стыда и безумного, оглушающего удовольствия.
Радонис напористо двигался, крепко удерживая на весу аккуратный зад леди Мэйварис. Казалось, от его пальцев на светлой коже останутся синяки, и Фейнриэль внезапно представил эти руки на себе. Его кинуло в жар, к самому краю. Он задыхался, водил рукой по влажному горячему стволу в ритм с чужими движениями, кусал губы и бездумно следил за тем, как жадно подаются навстречу друг другу тела. Взгляд зацепился за кончик члена, непристойно мелькнувший в складках платья на бедрах Мэйварис, и почему-то именно это швырнуло его за грань. В глазах потемнело, тело выгнулось в сладкой истоме, и он обессиленно сполз по стене. Кажется, он все-таки не удержался от стона.
И уже потом, гораздо позже, смог по достоинству оценить насколько магическое мастерство магистра и архонта превосходит любые возможности жалкого сомниари, ослабевшего от оглушающего оргазма и потерявшего всякую связь с реальностью.
Два заклинания почти одновременно выбили из него дух, обездвижив и размазав по стенке, вдоль которой он только что сполз. Решетка разлетелась вдребезги, лириумные светильники жарко вспыхнули, немилосердно высвечивая все подробности его положения. А когда он смог дышать, архонт уже помогал леди Мэйварис встать со стола и привести себя в порядок. Фейнриэлю оставалось только позавидовать их выдержке – и пожалеть себя. Было неимоверно стыдно поднять глаза, потому он мог смотреть только себе на колени, прекрасно представляя, какое жалкое зрелище он сейчас являет. Умом он понимал, что думает глупости в то время, как его сейчас будут убивать. Но ничего не мог с собой поделать.
Кончик посоха уперся ему под подбородок и приподнял лицо к свету, заставляя все-таки встретиться взглядом с уже знакомыми черными глазами. Их выражение было нечитаемым, и все-таки Фейнриэль углядел в них обещание жуткой смерти для себя – ничем другим мелькнувший в них сполох он объяснить не мог.
– Так-так, – пропела леди Мэйварис, положив голову на плечо архонту и с интересом разглядывая добычу. – Неужели это твой юный протеже, мой дорогой друг?
Фейнриэль недоуменно моргнул, не понимая, что леди могла иметь в виду.
– Действительно, он, – согласился архонт. – Но кто бы мог подумать, что малыш склонен к таким развлечениям, – его взгляд насмешливо прошелся по обездвиженной фигуре Фейнриэля и снова изучающе вернулся к лицу. Посох он убрал, одновременно ослабив чары и давая возможность говорить. Правда меньше всего Фейнриэлю сейчас хотелось разговаривать. Щеки по-прежнему пылали, он крепко закусил изнутри губу, чтобы хоть как-то удержать спокойствие на лице. Мэйварис глядела на него понимающе и едва сдерживала пляшущую на губах усмешку.
– Я так понимаю, ты прошел сюда через Тень, – даже не спросил, констатировал архонт. – И как давно ты позволяешь себе пользоваться своими силами, чтобы нарушать законы Империума?
Фейнриэль вздрогнул и поднял на него беспомощный взгляд.
– Я… Нет... – жалко выдавил он, понимая что лепечет чепуху и ненавидя себя за это. Но он не был готов защищаться от слов, за которыми маячили обвинения куда более серьезные, чем нарушение магического этикета.
– В нашей прошлой беседе ты не был настолько косноязычен, – прохладно заметил архонт.
Тем временем леди Мэйварис добралась до лежащего рядом с Фейнриэлем свитка, развернула его, изучая, и неожиданно рассмеялась.
– Радонис, тебе было интересно, кто еще покушался на твоих бунтарей для Орлея, – и изящным жестом передала развернутый свиток.
Архонт пробежался по нему взглядом.
– Судя по всему, мальчик занялся делами, достойными не юноши, но мужа. – Свиток постигла судьба предыдущего собрата, а архонт снова обратил внимание на бледного, но отчаянно храбрящегося мальчишку. – Думаю, пора прекращать эту возню в песочнице и занять его чем-то более серьезным, чем игрушки с Рыжими Дженни. – Он улыбался, глядя на замершего Фейнриэля, давая время осознать значение своих слов.
А потом уточнил:
– Пора выбирать покровителя, малыш.
Фейнриэль сглотнул пересохшим горлом и хрипло спросил первое, что пришло в голову:
– Так вы не будете от меня избавляться?
Радонис поморщился.
– Спишем на стресс, но в дальнейшем я рассчитываю, что живость мысли к тебе вернется. Не находишь, что было бы нерационально избавляться от единственного сомниари за последние двести лет? Тем более что я достаточно долго отваживал от тебя прочих охотников.
– Вы оставили меня себе? – запоздалое понимание своего особенного положения вновь вернуло румянец на его щеки.
– Звучит двусмысленно, – усмехнулся Радонис, – Но в целом, ты прав. Я собирался сделать это более мягко, но раз уж судьба распорядилась сама, оставим экивоки. Готов принять меня в качестве своего покровителя и наставника? Со всеми вытекающими?
Фейнриэль подумал, что судьба действительно решила все по-своему. Он чувствовал, как захлопнулась за спиной дверь, отсекая прошлое, а впереди маячили неясные перспективы. Глазами Радониса смотрела бездна, которая обещала могущество, на которое он имел полное право – и сама возможность это право реализовать.
Он знал, что хочет этого.
– Мальчику явно нравятся перспективы, – леди Мэйварис глядела на него с интересом. – Может получиться занимательная история.
– Посмотрим, – ответил архонт и протянул Фейнриэлю руку, предлагая подняться с пола. |