!вы пожалеете о потраченном времени и деньгах!
Название: Вечер тяжёлого дня
Пейринг/Персонажи: условно Алистер/ж!Страж, а на самом делеАлистер/Желание
Категория: условный гет
Жанр: юмор, стёб
Кинки: семья
Рейтинг: G
Размер: 502 слова
Предупреждение: балаган; автор долго думал, как может выглядеть кинк на семью, не будучи инцестом
Примечание: Алистер всегда мечтал о семье… но его сексуальные фантазии не столь просты
— А давай играть, что я простой плотник, а ты моя жена, у нас трое детей, и вот я возвращаюсь усталый домой, а ты меня встречаешь? — восторженно спросил Алистер.
Вопрос, откровенно говоря, был скорее риторическим. Во-первых, потому что Страж никогда не отказывала ему в подобных фантазиях, а во-вторых, потому что без них Алистер затруднялся как толком получить, так и доставить удовольствие. А ещё Страж не выносила его пребывания в печальном настроении. Ну, то есть, она называла это «нытьём», но Алистер, конечно, вовсе не ныл. Просто он всегда мечтал о семье, которой у него не было и — будем смотреть правде в глаза – вряд ли когда-то будет, и, естественно, его огорчало, если любимая женщина не желала подарить ему хотя бы иллюзию сбывшейся мечты.
Впрочем, в последнее время она то ли смирилась, то ли сама почувствовала вкус к подобным играм.
— Ох, здравствуй жена, — произнёс Алистер, немного изменив голос, и привалился плечом к дверному косяку. — Я так устал сегодня на стройке!
Он картинно схватился за спину.
— Ты же, вроде, плотник? — осторожно уточнила Страж. — Разве ты не должен работать в мастерской?
— Я плотник-строитель! — быстро нашёлся Алистер. — И я ужасно устал и хочу есть!
— Я сварила тебе суп, — с облегчением подхватила привычный напев Страж и плюхнула ему в миску здоровенный ковш какого-то аппетитно пахнущего варева. — Поешь, и тебе станет лучше, дорогой муженёк.
Алистер сел за стол и принялся с немалым удовольствием ужинать. Страж тем временем, до конца играя роль идеальной жены, встала у него за спиной, и принялась отвлекать, приятно ероша волосы на затылке. Алистер жмурился от удовольствия, вылавливал из супа куски мяса, и пытался ухватить «супругу» за передник.
— Я ужасно скучала, пока ты был на своей стройке, — промурлыкала Страж, прижимаясь к его затылку грудью. — Я тут совсем одна, с тремя детьми — это не так-то просто, чтоб ты знал. Мне весь день не хватало твоего… крепкого… мужского… плеча…
Её руки легли на пресловутые плечи и стали неспешно их разминать.
— Надеюсь, ты не настолько устал, чтобы твоей истосковавшейся по ласке жене опять пришлось довольствоваться поцелуем на ночь? — прошептала она лукаво.
— Конечно нет! — заверил доевший суп Алистер, ловя руки Стража и целуя их. — Но сначала нам нужно уложить детей и рассказать им сказку, иначе что мы за родители такие!
Вопрос, откровенно говоря, был скорее риторическим. Во-первых, потому что Страж никогда не отказывала ему в подобных фантазиях, а во-вторых, потому что без них Алистер затруднялся как толком получить, так и доставить удовольствие. А ещё Страж не выносила его пребывания в печальном настроении. Ну, то есть, она называла это «нытьём», но Алистер, конечно, вовсе не ныл. Просто он всегда мечтал о семье, которой у него не было и — будем смотреть правде в глаза – вряд ли когда-то будет, и, естественно, его огорчало, если любимая женщина не желала подарить ему хотя бы иллюзию сбывшейся мечты.
Впрочем, в последнее время она то ли смирилась, то ли сама почувствовала вкус к подобным играм.
— Ох, здравствуй жена, — произнёс Алистер, немного изменив голос, и привалился плечом к дверному косяку. — Я так устал сегодня на стройке!
Он картинно схватился за спину.
— Ты же, вроде, плотник? — осторожно уточнила Страж. — Разве ты не должен работать в мастерской?
— Я плотник-строитель! — быстро нашёлся Алистер. — И я ужасно устал и хочу есть!
— Я сварила тебе суп, — с облегчением подхватила привычный напев Страж и плюхнула ему в миску здоровенный ковш какого-то аппетитно пахнущего варева. — Поешь, и тебе станет лучше, дорогой муженёк.
Алистер сел за стол и принялся с немалым удовольствием ужинать. Страж тем временем, до конца играя роль идеальной жены, встала у него за спиной, и принялась отвлекать, приятно ероша волосы на затылке. Алистер жмурился от удовольствия, вылавливал из супа куски мяса, и пытался ухватить «супругу» за передник.
— Я ужасно скучала, пока ты был на своей стройке, — промурлыкала Страж, прижимаясь к его затылку грудью. — Я тут совсем одна, с тремя детьми — это не так-то просто, чтоб ты знал. Мне весь день не хватало твоего… крепкого… мужского… плеча…
Её руки легли на пресловутые плечи и стали неспешно их разминать.
— Надеюсь, ты не настолько устал, чтобы твоей истосковавшейся по ласке жене опять пришлось довольствоваться поцелуем на ночь? — прошептала она лукаво.
— Конечно нет! — заверил доевший суп Алистер, ловя руки Стража и целуя их. — Но сначала нам нужно уложить детей и рассказать им сказку, иначе что мы за родители такие!
***
— Он ненормальный, — устало вздохнула демон Желания, глядя как её предлагаемая жертва увлечённо укладывает спать несуществующих детей под руководством несуществующей жены. — Нормальный человек должен отдавать мне свою силу, а не высасывать мою! Я себя чувствую так, как будто на самом деле сижу дома с тремя детьми и каждый день варю на всю ораву и стираю пелёнки… Нет, надо увольняться с этой работы, так и спятить недолго. Начну бегать по Тени с палаткой на голове и окончательно испорчу себе репутацию…
— Так, — сказала маленькая мышка, превращаясь в изрядно задолбавшуюся, но весьма боевитую женщину в доспехах Серого Стража. — Я пришла за этим идиотом, который рассказывает сказку плохо пригреженным кустам. Возражения?
И выразительно подняла меч, как бы намекая, что лучше бы возражений не нашлось.
— Да забирай! — отмахнулась демоница. — Сама с ним мучайся.
— Так, — сказала маленькая мышка, превращаясь в изрядно задолбавшуюся, но весьма боевитую женщину в доспехах Серого Стража. — Я пришла за этим идиотом, который рассказывает сказку плохо пригреженным кустам. Возражения?
И выразительно подняла меч, как бы намекая, что лучше бы возражений не нашлось.
— Да забирай! — отмахнулась демоница. — Сама с ним мучайся.
Название: Десерт
Пейринг/Персонажи: Зевран/м!Сурана
Категория: слэш
Жанр: романтика
Кинки: фуд-кинк, комфорт, подразумевается оральный секс
Рейтинг: R
Размер: 551 слово
— Мне всегда нравилось, что ты не боишься показать себя с неожиданных сторон, — заметил Зевран, заходя в комнату.
Сурана в ответ лишь дёрнул пяткой, продолжая свисать вниз головой с края кровати и шаря по полу. Наконец найдя желаемое, он сел на постели и продемонстрировал Зеврану книгу:
— Уронил. А тебе лишь бы поглумиться, — и с этими словами он немедля прикрылся простынёй, изображая целомудрие.
— Отчего же, — возразил Зевран, подсаживаясь к нему, — есть много недостойных занятий, которым я бы с радостью предался, обнаружив в своей постели обнажённого Героя Ферелдена. Глумление даже не возглавляет этот список.
— Ну давай, удиви меня.
— Хорошо, как насчёт... небольшого десерта перед ужином? — Зевран жестом заправского фокусника выудил из сумки источающий сладкие ароматы маленький свёрток.
В глазах Сураны сразу загорелся огонёк.
— Только не ешь меня! — поспешил отдать ему свёрток Зевран. — Всё тебе. Можешь даже не делиться.
— Я не жадный! — возмутился Сурана, воюя с бечёвкой. — И я не виноват, что Стражи едят в три горла. Пе-е-ерсики... — в голосе его зазвучали страстные ноты. — Спелые какие... Я люблю Антиву. Можно, я останусь тут жить и буду каждый день есть персики?
В ответ на это несомненно лестное для своей родины предложение Зевран лишь усмехнулся, глядя, как любовник замирает над горкой высыпавшихся на простыню сочных плодов и пытается выбрать первый — потому что первому, разумеется, полагается быть самым вкусным. Ведь иначе может не захотеться взять второй, а это просто преступление по отношению к фруктовому саду, в котором Зевран и разжился персиками. В особняке, прилагавшемся к саду, он разжился небольшой местью, такой же сладкой на вкус, но вываливать на Сурану все подробности немедленно и портить аппетит мог только отъявленный злодей.
Суране меж тем приглянулся большой плод с потемневшим переспелым бочком. Он взвесил его в руке, обнюхал и наконец, утвердившись в сделанном выборе, вонзил зубы в ароматную мякоть. Брызнул сок, и Сурана недовольно замычал, отстраняясь от лежащей слишком близко книги. Зевран поспешил отложить её подальше. Последующее невнятное мычание следовало понимать как «спасибо».
Облокотившись на изножье кровати, Зевран с тихим блаженством наблюдал, как он расправляется с первыми тремя персиками. Сурана давно уже оставил попытки выглядеть прилично, поедая местные фрукты, а потому без колебаний пачкался соком, с жадностью присасывался к лопающейся под его губами кожице и издавал такие непристойно-довольные звуки, словно это первый — и, пожалуй, последний — персик в его жизни.
— Погоди, — прервал его Зевран, когда Сурана достаточно насытился, чтобы предложить ему присоединиться к пиршеству. Дотянувшись, Зевран поймал недоумевающего любовника за запястье и провёл языком по липкой от сока ладони. Прикусил основание большого пальца, облизал указательный и средний и довольно улыбнулся, почувствовав, как Сурана едва заметно вздрогнул. Маги и их чуткие руки...
Сурана оказался не готов расставаться с персиками, а потому четвёртый плод они доедали в перерывах между поцелуями, слизывая с губ и пальцев брызжущий сок и лишь сильнее пачкаясь в процессе.
— Я теперь к простыне прилипну, — пожаловался Сурана.
— Тут-то я тебя и настигну, — посулил Зевран.
— Погоди, — отстранился, хихикнув, Сурана, сполз пониже и принялся возиться с поясом его штанов.
— Или ты меня настигнешь, — внёс поправку Зевран.
В ответ на это Сурана лишь фыркнул и неспешно, рисуясь, выдавил сок пятого, последнего персика ему на член.
— А вот теперь, — сказал он с улыбкой, — обещанный тобой десерт. И можно даже без ужина.
Сурана в ответ лишь дёрнул пяткой, продолжая свисать вниз головой с края кровати и шаря по полу. Наконец найдя желаемое, он сел на постели и продемонстрировал Зеврану книгу:
— Уронил. А тебе лишь бы поглумиться, — и с этими словами он немедля прикрылся простынёй, изображая целомудрие.
— Отчего же, — возразил Зевран, подсаживаясь к нему, — есть много недостойных занятий, которым я бы с радостью предался, обнаружив в своей постели обнажённого Героя Ферелдена. Глумление даже не возглавляет этот список.
— Ну давай, удиви меня.
— Хорошо, как насчёт... небольшого десерта перед ужином? — Зевран жестом заправского фокусника выудил из сумки источающий сладкие ароматы маленький свёрток.
В глазах Сураны сразу загорелся огонёк.
— Только не ешь меня! — поспешил отдать ему свёрток Зевран. — Всё тебе. Можешь даже не делиться.
— Я не жадный! — возмутился Сурана, воюя с бечёвкой. — И я не виноват, что Стражи едят в три горла. Пе-е-ерсики... — в голосе его зазвучали страстные ноты. — Спелые какие... Я люблю Антиву. Можно, я останусь тут жить и буду каждый день есть персики?
В ответ на это несомненно лестное для своей родины предложение Зевран лишь усмехнулся, глядя, как любовник замирает над горкой высыпавшихся на простыню сочных плодов и пытается выбрать первый — потому что первому, разумеется, полагается быть самым вкусным. Ведь иначе может не захотеться взять второй, а это просто преступление по отношению к фруктовому саду, в котором Зевран и разжился персиками. В особняке, прилагавшемся к саду, он разжился небольшой местью, такой же сладкой на вкус, но вываливать на Сурану все подробности немедленно и портить аппетит мог только отъявленный злодей.
Суране меж тем приглянулся большой плод с потемневшим переспелым бочком. Он взвесил его в руке, обнюхал и наконец, утвердившись в сделанном выборе, вонзил зубы в ароматную мякоть. Брызнул сок, и Сурана недовольно замычал, отстраняясь от лежащей слишком близко книги. Зевран поспешил отложить её подальше. Последующее невнятное мычание следовало понимать как «спасибо».
Облокотившись на изножье кровати, Зевран с тихим блаженством наблюдал, как он расправляется с первыми тремя персиками. Сурана давно уже оставил попытки выглядеть прилично, поедая местные фрукты, а потому без колебаний пачкался соком, с жадностью присасывался к лопающейся под его губами кожице и издавал такие непристойно-довольные звуки, словно это первый — и, пожалуй, последний — персик в его жизни.
— Погоди, — прервал его Зевран, когда Сурана достаточно насытился, чтобы предложить ему присоединиться к пиршеству. Дотянувшись, Зевран поймал недоумевающего любовника за запястье и провёл языком по липкой от сока ладони. Прикусил основание большого пальца, облизал указательный и средний и довольно улыбнулся, почувствовав, как Сурана едва заметно вздрогнул. Маги и их чуткие руки...
Сурана оказался не готов расставаться с персиками, а потому четвёртый плод они доедали в перерывах между поцелуями, слизывая с губ и пальцев брызжущий сок и лишь сильнее пачкаясь в процессе.
— Я теперь к простыне прилипну, — пожаловался Сурана.
— Тут-то я тебя и настигну, — посулил Зевран.
— Погоди, — отстранился, хихикнув, Сурана, сполз пониже и принялся возиться с поясом его штанов.
— Или ты меня настигнешь, — внёс поправку Зевран.
В ответ на это Сурана лишь фыркнул и неспешно, рисуясь, выдавил сок пятого, последнего персика ему на член.
— А вот теперь, — сказал он с улыбкой, — обещанный тобой десерт. И можно даже без ужина.
Название: Мечты сбываются
Пейринг/Персонажи: Натаниэль Хоу/м!Сурана/Зевран
Категория: слэш
Жанр: PWP
Кинки: секс втроём, оральный секс
Рейтинг: NC-17
Размер: около 2,5 тысяч слов
Примечание: Кусланд и Сурана действуют в одной реальности
Предупреждение: в согласии со словами любезной Вдовы, автор интуитивно относит данный текст к 1 левелу
Когда они встречаются впервые, Натаниэль слишком занят ненавистью к Айдену, мать его, Кусланду, и к тому же думает, что доживает последние часы перед позорной казнью. Не самые располагающие к сексуальным фантазиям обстоятельства, но как только Нат замечает держащегося возле Кусланда мага, то на какой-то бесконечный миг совсем забывает о позоре своей семьи, смерти отца и собственной скорой гибели.
Маг маленький, тощий и остроухий, у него ничем не примечательные грязные тёмные волосы, миловидное, но вполне рядовое лицо с опухшим кровоподтёком во всю скулу (кость под ним, должно быть, сломана) и обычные для эльфа большие глаза не пойми какого цвета. Натаниэль не бросил бы второго взгляда, если бы не мгновенно приковавший его внимание алый рот.
У Ната всегда была слабость к женщинам с чувственными губами, стойкая и несущая неизменное разочарование, когда краска, с помощью которой обычно добиваются сочного цвета, стиралась в поцелуе или иной любовной ласке.
У этого мага губы были полные, прекрасной формы (хотя нижнюю вертикально рассекала трещинка, запекшаяся тёмной коркой) и яркие, словно он только что ел землянику. Много-много земляники.
Всё, о чём Натаниэль мог думать в этой момент: он должен увидеть, как этот соблазнительный рот сомкнётся вокруг его члена. Трахнуть его, размазать по нему своё семя – вот после этого даже умирать будет не так обидно.
Стоило пожалеть, что в Ферелдене традиция предоставления смертнику последнего желания не пользовалась особым уважением. Натаниэль точно знал, чего бы попросил.
Последнее желание ему так и не пригождается — Кусланд не казнит его. Натаниэль смотрит, как маг, привстав на цыпочки, тихо говорит Айдену что-то (алые губы двигаются, чётко артикулируя, можно было бы прочесть по ним слова, если бы Нат не был так увлечён зрелищем), и Кусланд кивает, глядя на сына Хоу тяжёлым усталым взглядом. Потом говорит:
— Убирайся. Ты свободен, — и бросает Вэрелу. — Верните ему личные вещи и фамильное оружие, если оно сохранилось.
Он не реагирует на ответную насмешку и вопросы Натаниэля. Просто поворачивается и, тяжело ступая, уходит. Маг идёт за ним, догоняет у лестницы, спешит поддержать за локоть…
«Паршивец-Кусланд и тут успел вперёд меня», — думает Натаниэль досадливо. Его никогда особенно не влекло ни к мужчинам, ни к эльфам, но на месте Кусланда он бы тоже не удержался, видя перед собой такое каждый день на протяжении почти двух лет – или сколько там прошло с начала Мора?
Маг маленький, тощий и остроухий, у него ничем не примечательные грязные тёмные волосы, миловидное, но вполне рядовое лицо с опухшим кровоподтёком во всю скулу (кость под ним, должно быть, сломана) и обычные для эльфа большие глаза не пойми какого цвета. Натаниэль не бросил бы второго взгляда, если бы не мгновенно приковавший его внимание алый рот.
У Ната всегда была слабость к женщинам с чувственными губами, стойкая и несущая неизменное разочарование, когда краска, с помощью которой обычно добиваются сочного цвета, стиралась в поцелуе или иной любовной ласке.
У этого мага губы были полные, прекрасной формы (хотя нижнюю вертикально рассекала трещинка, запекшаяся тёмной коркой) и яркие, словно он только что ел землянику. Много-много земляники.
Всё, о чём Натаниэль мог думать в этой момент: он должен увидеть, как этот соблазнительный рот сомкнётся вокруг его члена. Трахнуть его, размазать по нему своё семя – вот после этого даже умирать будет не так обидно.
Стоило пожалеть, что в Ферелдене традиция предоставления смертнику последнего желания не пользовалась особым уважением. Натаниэль точно знал, чего бы попросил.
Последнее желание ему так и не пригождается — Кусланд не казнит его. Натаниэль смотрит, как маг, привстав на цыпочки, тихо говорит Айдену что-то (алые губы двигаются, чётко артикулируя, можно было бы прочесть по ним слова, если бы Нат не был так увлечён зрелищем), и Кусланд кивает, глядя на сына Хоу тяжёлым усталым взглядом. Потом говорит:
— Убирайся. Ты свободен, — и бросает Вэрелу. — Верните ему личные вещи и фамильное оружие, если оно сохранилось.
Он не реагирует на ответную насмешку и вопросы Натаниэля. Просто поворачивается и, тяжело ступая, уходит. Маг идёт за ним, догоняет у лестницы, спешит поддержать за локоть…
«Паршивец-Кусланд и тут успел вперёд меня», — думает Натаниэль досадливо. Его никогда особенно не влекло ни к мужчинам, ни к эльфам, но на месте Кусланда он бы тоже не удержался, видя перед собой такое каждый день на протяжении почти двух лет – или сколько там прошло с начала Мора?
***
Намного позже, когда из врагов они становятся братьями по ордену, Натаниэль с огромным удивлением узнаёт, что Айден и маг (Алим, его зовут Алим, и на пути его Инферно лучше не стоять) связаны лишь прочной дружбой. Немного чудно для сына тейрна, но Айден всегда был странным парнем, даже в детстве.
— Он не мой, — спокойно и даже доброжелательно говорит он Нату, когда тот заводит серьёзный мужской разговор. — У него есть любовник, Алим его ждёт, так что ты вряд ли впишешься.
И добавляет буднично:
— Обидишь Алима — башку отверну.
Натаниэль смотрит в ответ пренебрежительно. Он не насильник, и никто ещё не оказывался в его постели против собственной воли.
Ему просто казалось, что Алим мог быть не против сближения, и до сих пор они отлично ладили, Нат даже замечал мелкие неосознанные признаки заигрывания и расположения со стороны мага: чуть более долгие взгляды, чуть более ласковые улыбки и смех, чуть больше дружелюбия, чем доставалось другим новобранцам. В иной ситуации этого оказалось бы достаточно, чтобы начать ухаживания: Нату случалось соблазнять замужних дам, которые желали быть соблазнёнными, вот только сейчас речь шла не о какой-то женщине, которую он никогда больше не увидит, а о товарище по оружию, вместе с которым им предстоит и дальше сражаться, и нести службу в одной крепости.
В конце концов, Алим не был ему безразличен.
Натаниэль решил отступить и довольствоваться фантазиями о том, как неосторожно оставленный любовником слишком надолго маг не выдерживает одиночества и приходит к Нату за утешением. Тогда, как хороший друг, он бы, конечно, не смог отказать и исполнил бы любое желание Алима, скромно попросив взамен лишь право кончить в его изумительный рот.
У них мог быть отличный секс по дружбе, если бы только Алим захотел.
— Он не мой, — спокойно и даже доброжелательно говорит он Нату, когда тот заводит серьёзный мужской разговор. — У него есть любовник, Алим его ждёт, так что ты вряд ли впишешься.
И добавляет буднично:
— Обидишь Алима — башку отверну.
Натаниэль смотрит в ответ пренебрежительно. Он не насильник, и никто ещё не оказывался в его постели против собственной воли.
Ему просто казалось, что Алим мог быть не против сближения, и до сих пор они отлично ладили, Нат даже замечал мелкие неосознанные признаки заигрывания и расположения со стороны мага: чуть более долгие взгляды, чуть более ласковые улыбки и смех, чуть больше дружелюбия, чем доставалось другим новобранцам. В иной ситуации этого оказалось бы достаточно, чтобы начать ухаживания: Нату случалось соблазнять замужних дам, которые желали быть соблазнёнными, вот только сейчас речь шла не о какой-то женщине, которую он никогда больше не увидит, а о товарище по оружию, вместе с которым им предстоит и дальше сражаться, и нести службу в одной крепости.
В конце концов, Алим не был ему безразличен.
Натаниэль решил отступить и довольствоваться фантазиями о том, как неосторожно оставленный любовником слишком надолго маг не выдерживает одиночества и приходит к Нату за утешением. Тогда, как хороший друг, он бы, конечно, не смог отказать и исполнил бы любое желание Алима, скромно попросив взамен лишь право кончить в его изумительный рот.
У них мог быть отличный секс по дружбе, если бы только Алим захотел.
***
Однажды Натаниэль случайно увидел, как Алим получает заграничную почту — за завтраком к нему подбежал шустрый вестовой с потрёпанным футляром в руках. Не то чтобы такое случалось очень часто — большая часть всех писем, приходящих в Башню Бдения, была, конечно, адресована Стражу-Командору и разбиралась сенешалем, — но изредка и прочие Стражи получали личную почту, кое-кто и из-за пределов Ферелдена, так что Натаниэль, верно, и не обратил бы внимания, если бы не разглядывал Алима украдкой, как делал это вообще при любой возможности.
Теперь он очень хорошо знал это лицо со всеми его многочисленными родинками, со всеми его выражениями и гримасами, и потому не мог не заметить, как оно застыло, как не то изумлённо, не то жалобно изломились брови, когда маг увидел печать на футляре.
Щёки Алима жарко вспыхнули, сам он вскочил из-за стола, даже ритуально не попросив разрешения Командора, судорожно прижал футляр к груди и тут же вихрем унёсся наверх — читать письмо.
Тогда Натаниэль отчётливо понял, что ловить тут нечего.
Теперь он очень хорошо знал это лицо со всеми его многочисленными родинками, со всеми его выражениями и гримасами, и потому не мог не заметить, как оно застыло, как не то изумлённо, не то жалобно изломились брови, когда маг увидел печать на футляре.
Щёки Алима жарко вспыхнули, сам он вскочил из-за стола, даже ритуально не попросив разрешения Командора, судорожно прижал футляр к груди и тут же вихрем унёсся наверх — читать письмо.
Тогда Натаниэль отчётливо понял, что ловить тут нечего.
***
Зевран Аранай появился в крепости как-то совершенно незаметно и естественно, чуть ли ни спустившись в трапезную из комнаты Алима. Было удивительно, насколько быстро все привыкли к постороннему, притом весьма приметному эльфу.
А Зевран был приметным — смуглый, с экзотическим акцентом и весьма вызывающими для эльфа манерами. Он источал сексуальность и опасность. Увлечься им было легко, и Натаниэль мог бы сделать это, если бы сумел оторвать взгляд от Алима, который теперь спускался к завтраку с видом счастливым и затраханным, словно молодожён. Его припухшие губы алели, как открытая рана, а глаза стали лучистыми и тёмными от теней бессонных часов. Он выглядел совершенно непристойно, его хотелось запретить и, возможно, сжечь, как развращающий умы еретический трактат.
Натаниэль стал пропускать завтраки, но продолжал исподволь наблюдать за Зевраном и Алимом: проклятые эльфы едва ли ни открыто миловались при всех, и Кусланд вёл себя так, словно в стремлении Алима при любой возможности брать любовника за руку или садиться у его ног — спасибо, хоть не на колени! — не было ничего необычного.
Но, по крайней мере, они были отлично сработавшейся боевой парой, и иметь с ними дело на задании было приятно — если у вас достаточно крепкие нервы, чтобы пережить то, что ваши товарищи по оружию целуются взглядами и вообще ведут себя как самая отвратительно влюблённая парочка, даже сжигая или потроша враждебно настроенных порождений тьмы.
А Натаниэль всё гадал, когда, не вынеся яростной еженощной дрочки на светлый образ орденского мага (чего греха таить, иногда — на орденского мага в интимной компании бывшего Ворона), член его отвалится.
Хорошо, может быть, всё дело в том, что все те признаки симпатии и интереса большего, чем приятельский, которые Алим и раньше проявлял к Нату, вовсе не исчезли после приезда Зеврана. Иногда он замечал, как эльфы перешёптываются, поглядывая на него, и Алим выглядел взвинченным и слегка смущённым, словно ребёнок на ярмарке, выбравший самый большой и дорогой леденец, а Зевран ухмылялся. Это никак не помогало избавиться от фантазий.
А Зевран был приметным — смуглый, с экзотическим акцентом и весьма вызывающими для эльфа манерами. Он источал сексуальность и опасность. Увлечься им было легко, и Натаниэль мог бы сделать это, если бы сумел оторвать взгляд от Алима, который теперь спускался к завтраку с видом счастливым и затраханным, словно молодожён. Его припухшие губы алели, как открытая рана, а глаза стали лучистыми и тёмными от теней бессонных часов. Он выглядел совершенно непристойно, его хотелось запретить и, возможно, сжечь, как развращающий умы еретический трактат.
Натаниэль стал пропускать завтраки, но продолжал исподволь наблюдать за Зевраном и Алимом: проклятые эльфы едва ли ни открыто миловались при всех, и Кусланд вёл себя так, словно в стремлении Алима при любой возможности брать любовника за руку или садиться у его ног — спасибо, хоть не на колени! — не было ничего необычного.
Но, по крайней мере, они были отлично сработавшейся боевой парой, и иметь с ними дело на задании было приятно — если у вас достаточно крепкие нервы, чтобы пережить то, что ваши товарищи по оружию целуются взглядами и вообще ведут себя как самая отвратительно влюблённая парочка, даже сжигая или потроша враждебно настроенных порождений тьмы.
А Натаниэль всё гадал, когда, не вынеся яростной еженощной дрочки на светлый образ орденского мага (чего греха таить, иногда — на орденского мага в интимной компании бывшего Ворона), член его отвалится.
Хорошо, может быть, всё дело в том, что все те признаки симпатии и интереса большего, чем приятельский, которые Алим и раньше проявлял к Нату, вовсе не исчезли после приезда Зеврана. Иногда он замечал, как эльфы перешёптываются, поглядывая на него, и Алим выглядел взвинченным и слегка смущённым, словно ребёнок на ярмарке, выбравший самый большой и дорогой леденец, а Зевран ухмылялся. Это никак не помогало избавиться от фантазий.
***
Натаниэль отлично проводил время, полируя свой меч (нет, свой настоящий меч, стальной) в одиночестве, когда в оружейную вошёл Зевран, присел рядом и завёл ни к чему не обязывающий и приятный обоим разговор о качестве клинков разной заточки и разных сплавов. Довольно невинная тема, хотя Зевран обладал талантом любую беседу делать многозначительнее.
От оружия они предсказуемо перешли к сражениям, и тут бывший Ворон в шутливом тоне сообщил, что при первой встрече Кусланд с Сураной чуть не подрались из-за него.
— Не могу осудить, — признал Нат.
Глаза Зеврана весело блеснули:
— Разумеется. Айден настаивал на том, чтобы перерезать мне глотку, а Алим считал, что я могу на что-нибудь неожиданно сгодится… — и добавил с несколько наигранным ностальгическим вдохом, — он был таким невинным тогда!
Нату кровь бросилась в лицо, когда он не успел вовремя остановить череду ассоциаций.
— Не сомневаюсь, с этой проблемой ты ему помог, — пробормотал он, сам не сразу поняв, что сказал это вслух.
— Конечно же, — без ложной скромности согласился Зевран. — Но, увы, мой милый Страж до сих пор не научился без смущения и долгих расспросов признаваться в некоторых своих желаниях: к примеру, если ему хочется, чтобы его связали или слегка отшлёпали, или поиграли с ним в развратного храмовника и честного мага…
Натаниэль поперхнулся воздухом и немо уставился на собеседника.
— …или когда ему хочется пригласить в постель кого-то третьего, — как ни в чём не бывало продолжал Зевран. — Алим почему-то считает эти невинные шалости невесть какой непристойностью, — он с улыбкой подался к Нату и поинтересовался: — А ты как думаешь?
— Угу, — машинально выдал Нат, слишком занятый безуспешными попытками изгнать из воображения картины со связанным, призывно смотрящим, облизывающим губы Сураной.
— Отлично! — Зевран хлопнул в ладоши и поднялся на ноги. — Завтра часа через два после ужина будет в самый раз. Цветы можешь не брать.
И он вышел, беззаботно насвистывая. Натаниэль смотрел ему вслед, пытаясь осознать, что это только что было.
От оружия они предсказуемо перешли к сражениям, и тут бывший Ворон в шутливом тоне сообщил, что при первой встрече Кусланд с Сураной чуть не подрались из-за него.
— Не могу осудить, — признал Нат.
Глаза Зеврана весело блеснули:
— Разумеется. Айден настаивал на том, чтобы перерезать мне глотку, а Алим считал, что я могу на что-нибудь неожиданно сгодится… — и добавил с несколько наигранным ностальгическим вдохом, — он был таким невинным тогда!
Нату кровь бросилась в лицо, когда он не успел вовремя остановить череду ассоциаций.
— Не сомневаюсь, с этой проблемой ты ему помог, — пробормотал он, сам не сразу поняв, что сказал это вслух.
— Конечно же, — без ложной скромности согласился Зевран. — Но, увы, мой милый Страж до сих пор не научился без смущения и долгих расспросов признаваться в некоторых своих желаниях: к примеру, если ему хочется, чтобы его связали или слегка отшлёпали, или поиграли с ним в развратного храмовника и честного мага…
Натаниэль поперхнулся воздухом и немо уставился на собеседника.
— …или когда ему хочется пригласить в постель кого-то третьего, — как ни в чём не бывало продолжал Зевран. — Алим почему-то считает эти невинные шалости невесть какой непристойностью, — он с улыбкой подался к Нату и поинтересовался: — А ты как думаешь?
— Угу, — машинально выдал Нат, слишком занятый безуспешными попытками изгнать из воображения картины со связанным, призывно смотрящим, облизывающим губы Сураной.
— Отлично! — Зевран хлопнул в ладоши и поднялся на ноги. — Завтра часа через два после ужина будет в самый раз. Цветы можешь не брать.
И он вышел, беззаботно насвистывая. Натаниэль смотрел ему вслед, пытаясь осознать, что это только что было.
***
Цветов Натаниэль и впрямь брать не стал. Ограничился бутылкой хорошего красного вина. Взял бы и чего покрепче, но Алим совсем не умел пить, а Натаниэль стремился всеми силами избежать незапланированной замены долгожданного секса на трогательное укладывание подгулявшего мага спать.
Вино было принято благосклонно: Зевран сноровисто разлил его в красивые расписные чаши, и все выпили за любовь к родине, где бы она ни была. Алим моментально раскраснелся и принялся игриво постреливать взглядом в Ната и Зеврана, совмещая это с застенчивой улыбкой. Зевран предложил выпить за смелые начинания, и Алим согласно облизнулся.
— Это невозможно, — обречённо сказал Натаниэль. — Ну нет же никаких человеческих сил терпеть!..
С этими словами он подсел к Алиму и поцеловал его в жаркий, пахнущий вином рот. Касался только губами и языком, держа руки при себе.
— Да, я давно заметил, что люди не так уж выносливы, — поддразнил Зевран, ловко забирая у них чаши, пока вино не оказалось на полу. В следующий момент он присел у ног Алима и разул его. Нат, расхрабрившись, затащил мага к себе на колени, и осторожно полез руками ему под рубашку. Зевран массировал Алиму ноги, и тот ёрзал, сдавленно ахал и попискивал. Ната пот прошиб от мысли, все ли части тела у Алима так чувствительны.
Возможно, этот вопрос был написан у него на лбу, потому что Зевран хмыкнул и искушающе посоветовал:
— Попробуй соски. Ты удивишься.
Нат задрал на Алиме рубашку. Соски у того оказались маленькими и розовыми, уже твёрдыми, как горошины. От малейшего касания Алим принимался смеяться, протестовать, жмуриться и поджимать пальцы на ногах.
— На-а-а-а-ат, — простонал он провокационно. — Ты всё время на меня пялишься, как на божественное видение, я знаю, ты меня хочешь…
— С чего ты взял? Может, он просто выпить зашёл, — невинно предположил Зевран, — и вдруг такая неожиданность!
— Ужасно хочу, — опроверг подобное подозрение Натаниэль. — С первого дня каждую ночь вижу во сне тебя и твой непристойный рот, — и в подтверждение вновь поцеловал Алима. Тот был точно таким, как Нату мечталось: мягким, тёплым и податливым. В том, как он пытался изобразить опытного соблазнителя было что-то безмерно трогательное, как в ребёнке, напялившем старую занавеску и взявшем в руки крышку от кастрюли, чтобы поиграть в рыцаря.
Однако к поцелуям и ласкам он явно был привычен, и очень скоро перестал краснеть, разлёгся на застеленной постели, повелительно хлопнул в ладоши и вопросил, почему все, кроме него (которого разоблачали в четыре руки, между прочим!) ещё одеты, и не пытаются ли они саботировать его будущий новый сексуальный опыт. Натаниэль раздевался, смеясь и чувствуя себя как угодно, но только не неловко.
Кажется, Алим никогда не видел в такой непосредственной близи голого человеческого мужчину: по крайней мере, он рассматривал и трогал Ната не столько похотливо, сколько с естественным любопытством исследователя. Особенно его интриговали паховые волосы, так что Нат в конце концов вынужден был предостеречь:
— Осторожней, вырвешь!
Алим состроил насквозь неискреннюю виноватую гримаску, похлопал глазами и вдруг высунул острый розовый язычок, легонько коснувшись давно стоящего члена Ната.
Нат, не сдержавшись, выругался. Зевран засмеялся, а Алим принял недвусмысленную позу, опершись о колени и локти, и вызывающе уставился на Ната снизу вверх. Зевран невозмутимо и неспешно, с видом художника, создающего шедевр, размазывал по спине и ягодицам любовника сладко пахнущее масло, Алим то ли помогал, то ли мешал ему, повиливая бёдрами. Когда Нат обхватил свой член, Алим демонстративно облизнулся.
Он тихо выдохнул, когда Зевран раздвинул его ягодицы и плавно вставил сразу два пальца. Натаниэль медленно обвёл эти приоткрытые алые губы сперва большим пальцем, потом головкой члена. Алим, словно очнувшись, обхватил её губами, пососал и вдруг с непристойным звуком выпустил изо рта.
— Что я должен сделать? — хрипло спросил Нат. Он был заранее на всё согласен.
Зевран знающе улыбался, но помалкивал, трахая Алима пальцами. Тот, раскрасневшийся и растрёпанный, бессовестно подмахивал и смотрел на Ната лукаво и выжидательно.
— Алим, — сказал Натаниэль, собрав всю свою светскость, — я так долго этого ждал, что, надеюсь, ты не против, если сейчас я просто выебу тебя в рот, трясясь от похоти?
— Я думал, ты так и не попросишь, — с придыханием отозвался Алим.
Естественно, с «просто выебу» ничего не получилось: Алим оказался слишком инициативен для чего-то простого. Он вылизывал поджавшуюся мошонку Ната, снимал языком тягучие капли предсемени, словно пробовал что-то вкусное, увлечённо сосал, игриво потирая уздечку. Нат не мог отвести взгляда от его кротко опущенных ресниц и яркого, сочного рта, кольцом сомкнутого вокруг натова члена. О том, что Зевран счёл Алима готовым к большему, чем пальцы, Натаниэль узнал только по тому, как Алим вдруг остановился и застонал, посылая по телу Ната волну сладкой дрожи.
Пытаясь отсрочить неминуемый финал, Натаниэль зажмурился, но невозможность видеть только обостряла все прочие чувства. Сдавшись, он обхватил голову Алима и толкнулся бёдрами вперёд. Нат почти ожидал, что тот не справится и был готов в любой момент отпустить его затылок, но Алим сумел расслабить горло, пропуская глубже, и Нат решил воспринять это как поощрение и действовать активнее.
Алим глухо постанывал, мычал, ныл и подавался то к Зеврану, то к Нату, словно разрываясь от жадности. Зевран лениво поглаживал его мокрую от пота спину и грудь, задевая торчащие соски, и изредка отвешивал звонкие шлепки.
Натаниэль никогда не думал, что смотреть, как твоего партнёра одновременно с тобой натягивает другой мужчина, может оказаться так возбуждающе. Зевран был очень хорош, и ясно было, что он досконально знает тело Алима, все его слабости, все чувствительные места. Сам Нат и хотел бы вернуть любовнику немного ласки, но не придумал ничего лучше, чем начать поглаживать его уши.
Он кончил неожиданно для самого себя, не успев предупредить Алима, и тот не смог проглотить всё. Нат вытащил и с чувством глубокого, до костей пробирающего удовлетворения провёл пальцами по припухшим натруженным губам Алима, размазывая слюну и сперму. Маг прихватил его пальцы зубами, быстро облизал и отпустил. Задыхаясь, пожаловался:
— У меня ноги разъезжаются…
— Бедные твои ножки, — ласково отозвался Зевран. Нат, уже слегка отошедший от оргазма, помог ему перевернуть капризничающего мага на спину. «Бедные ножки» удобно устроились на плечах у Зеврана, который, то ли в качестве издёвки, то ли напротив, из заботы, взял медленный, нежный темп. Дрочить Алиму он не позволял, и тот скоро принялся ёрзать и жалобно поскуливать, умоляюще поглядывая на разлёгшегося рядом Натаниэля.
— Хочешь мне что-то сказать? — поинтересовался Зевран всё так же ласково. – Или собрату-Стражу?
— Я кончить хочу! — вскрикнул Алим. — Ну пожалуйста!
Зевран и Натаниэль переглянулись.
— Я думаю, он заслужил, — сказал Нат с порождённой удовлетворением щедростью и обхватил истекающий смазкой член Алима. Жёсткие лучнические мозоли довели мага до оргазма так успешно и быстро, что Зевран не сумел за ним угнаться. Впрочем, он ничуть не обиделся, неспешно додрочил, любуясь пытающимся отдышаться Алимом, и кончил ему на живот.
— Ну вот, — сказал Алим, когда восстановил дыхание. — Теперь нужно вставать… вытираться… — он повернулся на бок, обхватил Зеврана за руку и закрыл глаза.
— Я вытру, — героически проявил галантность Нат, которому тоже больше всего хотелось закрыть глаза и немного подремать. И действительно, сходил к умывальнику, обтёрся сам и, принеся мокрую тряпочку, обтёр обоих эльфов. Алим, кажется, уже спал, а Зевран смотрел на Ната со спокойной улыбкой.
Неловкости Нат так и не почувствовал, но здраво рассудил, что пора бы и честь знать. Однако стоило ему потянуться за штанами, как Алим встрепенулся, поднял голову и, зевая, пробубнил:
— Ты куда?.. А как же второй раз утром?..
Нат замер. Алим опустил голову, снова зевнул и закрыл глаза. Зевран, явно потешаясь про себя, кивнул Нату на свободную половину кровати:
— И одеяло захвати.
Вино было принято благосклонно: Зевран сноровисто разлил его в красивые расписные чаши, и все выпили за любовь к родине, где бы она ни была. Алим моментально раскраснелся и принялся игриво постреливать взглядом в Ната и Зеврана, совмещая это с застенчивой улыбкой. Зевран предложил выпить за смелые начинания, и Алим согласно облизнулся.
— Это невозможно, — обречённо сказал Натаниэль. — Ну нет же никаких человеческих сил терпеть!..
С этими словами он подсел к Алиму и поцеловал его в жаркий, пахнущий вином рот. Касался только губами и языком, держа руки при себе.
— Да, я давно заметил, что люди не так уж выносливы, — поддразнил Зевран, ловко забирая у них чаши, пока вино не оказалось на полу. В следующий момент он присел у ног Алима и разул его. Нат, расхрабрившись, затащил мага к себе на колени, и осторожно полез руками ему под рубашку. Зевран массировал Алиму ноги, и тот ёрзал, сдавленно ахал и попискивал. Ната пот прошиб от мысли, все ли части тела у Алима так чувствительны.
Возможно, этот вопрос был написан у него на лбу, потому что Зевран хмыкнул и искушающе посоветовал:
— Попробуй соски. Ты удивишься.
Нат задрал на Алиме рубашку. Соски у того оказались маленькими и розовыми, уже твёрдыми, как горошины. От малейшего касания Алим принимался смеяться, протестовать, жмуриться и поджимать пальцы на ногах.
— На-а-а-а-ат, — простонал он провокационно. — Ты всё время на меня пялишься, как на божественное видение, я знаю, ты меня хочешь…
— С чего ты взял? Может, он просто выпить зашёл, — невинно предположил Зевран, — и вдруг такая неожиданность!
— Ужасно хочу, — опроверг подобное подозрение Натаниэль. — С первого дня каждую ночь вижу во сне тебя и твой непристойный рот, — и в подтверждение вновь поцеловал Алима. Тот был точно таким, как Нату мечталось: мягким, тёплым и податливым. В том, как он пытался изобразить опытного соблазнителя было что-то безмерно трогательное, как в ребёнке, напялившем старую занавеску и взявшем в руки крышку от кастрюли, чтобы поиграть в рыцаря.
Однако к поцелуям и ласкам он явно был привычен, и очень скоро перестал краснеть, разлёгся на застеленной постели, повелительно хлопнул в ладоши и вопросил, почему все, кроме него (которого разоблачали в четыре руки, между прочим!) ещё одеты, и не пытаются ли они саботировать его будущий новый сексуальный опыт. Натаниэль раздевался, смеясь и чувствуя себя как угодно, но только не неловко.
Кажется, Алим никогда не видел в такой непосредственной близи голого человеческого мужчину: по крайней мере, он рассматривал и трогал Ната не столько похотливо, сколько с естественным любопытством исследователя. Особенно его интриговали паховые волосы, так что Нат в конце концов вынужден был предостеречь:
— Осторожней, вырвешь!
Алим состроил насквозь неискреннюю виноватую гримаску, похлопал глазами и вдруг высунул острый розовый язычок, легонько коснувшись давно стоящего члена Ната.
Нат, не сдержавшись, выругался. Зевран засмеялся, а Алим принял недвусмысленную позу, опершись о колени и локти, и вызывающе уставился на Ната снизу вверх. Зевран невозмутимо и неспешно, с видом художника, создающего шедевр, размазывал по спине и ягодицам любовника сладко пахнущее масло, Алим то ли помогал, то ли мешал ему, повиливая бёдрами. Когда Нат обхватил свой член, Алим демонстративно облизнулся.
Он тихо выдохнул, когда Зевран раздвинул его ягодицы и плавно вставил сразу два пальца. Натаниэль медленно обвёл эти приоткрытые алые губы сперва большим пальцем, потом головкой члена. Алим, словно очнувшись, обхватил её губами, пососал и вдруг с непристойным звуком выпустил изо рта.
— Что я должен сделать? — хрипло спросил Нат. Он был заранее на всё согласен.
Зевран знающе улыбался, но помалкивал, трахая Алима пальцами. Тот, раскрасневшийся и растрёпанный, бессовестно подмахивал и смотрел на Ната лукаво и выжидательно.
— Алим, — сказал Натаниэль, собрав всю свою светскость, — я так долго этого ждал, что, надеюсь, ты не против, если сейчас я просто выебу тебя в рот, трясясь от похоти?
— Я думал, ты так и не попросишь, — с придыханием отозвался Алим.
Естественно, с «просто выебу» ничего не получилось: Алим оказался слишком инициативен для чего-то простого. Он вылизывал поджавшуюся мошонку Ната, снимал языком тягучие капли предсемени, словно пробовал что-то вкусное, увлечённо сосал, игриво потирая уздечку. Нат не мог отвести взгляда от его кротко опущенных ресниц и яркого, сочного рта, кольцом сомкнутого вокруг натова члена. О том, что Зевран счёл Алима готовым к большему, чем пальцы, Натаниэль узнал только по тому, как Алим вдруг остановился и застонал, посылая по телу Ната волну сладкой дрожи.
Пытаясь отсрочить неминуемый финал, Натаниэль зажмурился, но невозможность видеть только обостряла все прочие чувства. Сдавшись, он обхватил голову Алима и толкнулся бёдрами вперёд. Нат почти ожидал, что тот не справится и был готов в любой момент отпустить его затылок, но Алим сумел расслабить горло, пропуская глубже, и Нат решил воспринять это как поощрение и действовать активнее.
Алим глухо постанывал, мычал, ныл и подавался то к Зеврану, то к Нату, словно разрываясь от жадности. Зевран лениво поглаживал его мокрую от пота спину и грудь, задевая торчащие соски, и изредка отвешивал звонкие шлепки.
Натаниэль никогда не думал, что смотреть, как твоего партнёра одновременно с тобой натягивает другой мужчина, может оказаться так возбуждающе. Зевран был очень хорош, и ясно было, что он досконально знает тело Алима, все его слабости, все чувствительные места. Сам Нат и хотел бы вернуть любовнику немного ласки, но не придумал ничего лучше, чем начать поглаживать его уши.
Он кончил неожиданно для самого себя, не успев предупредить Алима, и тот не смог проглотить всё. Нат вытащил и с чувством глубокого, до костей пробирающего удовлетворения провёл пальцами по припухшим натруженным губам Алима, размазывая слюну и сперму. Маг прихватил его пальцы зубами, быстро облизал и отпустил. Задыхаясь, пожаловался:
— У меня ноги разъезжаются…
— Бедные твои ножки, — ласково отозвался Зевран. Нат, уже слегка отошедший от оргазма, помог ему перевернуть капризничающего мага на спину. «Бедные ножки» удобно устроились на плечах у Зеврана, который, то ли в качестве издёвки, то ли напротив, из заботы, взял медленный, нежный темп. Дрочить Алиму он не позволял, и тот скоро принялся ёрзать и жалобно поскуливать, умоляюще поглядывая на разлёгшегося рядом Натаниэля.
— Хочешь мне что-то сказать? — поинтересовался Зевран всё так же ласково. – Или собрату-Стражу?
— Я кончить хочу! — вскрикнул Алим. — Ну пожалуйста!
Зевран и Натаниэль переглянулись.
— Я думаю, он заслужил, — сказал Нат с порождённой удовлетворением щедростью и обхватил истекающий смазкой член Алима. Жёсткие лучнические мозоли довели мага до оргазма так успешно и быстро, что Зевран не сумел за ним угнаться. Впрочем, он ничуть не обиделся, неспешно додрочил, любуясь пытающимся отдышаться Алимом, и кончил ему на живот.
— Ну вот, — сказал Алим, когда восстановил дыхание. — Теперь нужно вставать… вытираться… — он повернулся на бок, обхватил Зеврана за руку и закрыл глаза.
— Я вытру, — героически проявил галантность Нат, которому тоже больше всего хотелось закрыть глаза и немного подремать. И действительно, сходил к умывальнику, обтёрся сам и, принеся мокрую тряпочку, обтёр обоих эльфов. Алим, кажется, уже спал, а Зевран смотрел на Ната со спокойной улыбкой.
Неловкости Нат так и не почувствовал, но здраво рассудил, что пора бы и честь знать. Однако стоило ему потянуться за штанами, как Алим встрепенулся, поднял голову и, зевая, пробубнил:
— Ты куда?.. А как же второй раз утром?..
Нат замер. Алим опустил голову, снова зевнул и закрыл глаза. Зевран, явно потешаясь про себя, кивнул Нату на свободную половину кровати:
— И одеяло захвати.
@темы: Весеннее обострение, персонаж: Алистер, персонаж: Зевран, Dragon Age Origins + Awakening, отношения: гет, кинк: оральный_секс, отношения: слеш, кинк: treesome, лайт-тур, кинк: еда, персонаж: Герой_Ферелдена, персонаж: Натаниэль_Хоу, Бродячий балаган Героя Ферелдена
-
-
13.03.2016 в 07:45Ходят слухи вы тут стебетесь всей командой, м? Начинаю верить))))
-
-
13.03.2016 в 09:52-
-
13.03.2016 в 10:29Пять платочков Вам
-
-
13.03.2016 в 11:44Большое спасибо! Да, этот текст скорей относится не к разряду "погладь кинк читателя", а к "вот какой у персонажа есть пунктик". Бедный Алистер с его специфичными вкусами
Слухи ходят всегда, но в данном случае они скорее ошибочны. Вернее, первый текст действительно стёбный, но это указано в шапке. Если же читатели так сильно сквикнулись о наши тексты или манеру исполнения, что посчитали, будто команда стебётся, троллит или издевается... В этом риск анонимных фестов: всегда можно случайно нарваться на автора, который пишет, что называется, "не твоё". Нам жаль, если мы не оправдали чьих-то ожиданий, но, с другой стороны, мы и не ожидали, что своими текстами совершим революцию в жанре или что-то в этом роде.
TL/DR: не стреляйте в пианиста, он играет как умеет.
Гость в 09:52,
Спасибо
Гость в 10:29,
Спасибо большое за сирца и платочки!
Хотелось бы уточнить: текст "Мечты сбываются" мы выкладывали на первый тур, ориентируясь на комментарий любезной Вдовы: "Если ваши кинки попали в разные туры, оцените свою работу в целом и ответьте себе на вопрос "А в духе какого тура моя работа, где бы я хотел ее увидеть?", т.к. нам не кажется, что в тексте происходят какие-то жуткие извращения, достойные клейма "экстремальный кинк". Однако мы можем ошибаться, поэтому оставляем ситуацию на усмотрение уважаемой Вдовы. Ни в коем случае не в претензии, если она решит, что данный текст не проходит по правилам и не заслуживает балла за исполнение.
-
-
13.03.2016 в 12:49Да, это понятно из текста) Прост меня резанула шутка Ната - тут это уже мое восприятие, ни в коем случае не к автору вопросы. В любом случае, мне оч понравилось все остальное, это было вкусно) Похоже, тот самый случай стопроцентного попадания в кинки
И вообще, команда, хочется сказать - вы прекрасны, не обращайте ни на что внимания, и просто творите в удовольствие!) После деанона я к вам в аватарку приду, чтоб еще раз почесать)
-
-
14.03.2016 в 17:24"Десерт" и "Мечты сбываются" читала из просто из интереса, так как слэш - не моя трава.
Первый понравился больше второго. Органичнее он, что ли.
В "Мечты сбываются" понравился язык и стиль самого текста, построение фраз. Но ужасно раздражало поведение героев и характеристики его описания типа "он пищал". Пищащий эльф.
Но мне показалось, что автор любит своих героев, пусть всё это и ООС, но прописаны они очень интересно.
Прошу прощения, что внес критики.
Спасибо команде.
-
-
14.03.2016 в 20:19Спасибо
трепещет четыре платочка,
Прошу прощения, что внес критики.
Не нужно извиняться, вы ведь корректны в формулировках
Такой вопрос: почему раздражало поведение Сураны - понятно, а в чём выражается ООС остальных героев? Сурана-то намеренно выведен в тексте как максимально не-брутальный нежный юноша, отсюда и описываемое его поведение.
-
-
16.03.2016 в 10:06-
-
16.03.2016 в 16:55По канону он достаточно мрачный и жесткий тип
Мы, если честно, не очень согласны с такой характеристикой Натаниэля. Это, в конце концов, персонаж, который участвовал в стрелковом соревновании, держа во рту музыкальную шкатулку в виде бронто, и который в рекордные сроки может подружиться с убийцей своего отца. И улыбку свою он достаточно часто демонстрирует