WARNING |
Название: родная кровь Пейринг/Персонажи: Бетани Хоук\м!Хоук/ж!Хоук Категория: гет Жанр: коллаж Кинки: трисом, бладплей Рейтинг: NC-17 Размер: 1296х730 Примечание: оригинал — кадр из фильма «Нина навсегда»; полный размер - по клику на превью.
|
 Название: Параллельные Киркволлы Пейринг/Персонажи: м!Хоук/ж!Хоук Категория: гет Форма: серия коллажей (2 шт.) Кинки: бладплей, селфцест Рейтинг: R Примечание: полный размер - по клику на превью.
|
 Название: Ничего личного Пейринг/Персонажи:м!Тревелиан/ж!Хоук, м!Хоук/ж!Хоук Категория: гет, джен Жанр: драма, десфик Кинки: связывание, изнасилование, селфцест, бладплей Рейтинг: NC-17 Размер: 2995 слов Предупреждение: магекрови Примечание: спойлерХК, где Гаррет - облик Кошмара— По-твоему, это хорошая идея — ночь перед походом провести без сна, да и еще меня оставить мерзнуть одну в постели? Максвелл оторвал взгляд от писем орлесианских союзников, поваливших после грандиозного успеха Инквизиции в Халамширале. Хоук лежала абсолютно нагая в его постели, шелковое покрывало съехало к ее ногам, открывая взгляду ровную смуглую кожу, кажущуюся еще темнее в освещаемой лишь камином и парой свеч комнате, красивое, стройное тело, такое хрупкое без излюбленной брони Защитницы. Максвелл за прошедшие месяцы успел изучить каждый его изгиб, но смотреть ему, видно, не надоест никогда. — Мне нужно закончить дела, а ты меня отвлекала весь вечер. — Так ли ты жалеешь об этом? — Хоук лукаво улыбнулась и завела руки наверх, демонстративно медленно потягиваясь, соблазнительно выгибаясь всем телом. Максвелл не ответил, скрыл улыбку и посмотрел обратно на бумаги, но строки более не запоминались и вылетали из головы мгновенно, стоило лишь убрать с них взгляд. Он видел краем глаза, как Хоук села в постели и стала сверлить его взглядом, недовольная, что он не послушался сразу. — Ну же, иди сюда. Письма потерпят. Твое войско, конечно, тоже, но подумай о своем бедном генерале, если ему придется подниматься сюда утром и будить нас лично. Он же сгорит со стыда. Максвелл нахмурился, но понимал уже, что сдался. Задув оплывшую уже до середины свечу, он поднялся из кресла, подошел к кровати, снял и бросил рядом на комод рубаху, и лег рядом с Хоук, тут же прильнувшей к нему и бесстыже закинувшей на него свою ногу. — Обещаю лично разобраться со всеми плохими аристократами, которые посмеют обидеть тебя и наприсылать тонну гневных писем, что великий Инквизитор не ответил им вовремя, спасая мир в Адаманте. — Если выживем, — коротко отозвался Максвелл. Хоук нарочито громко вздохнула, закрывая глаза и устраивая удобнее голову у него на плече. — Куда мы денемся? Как говорит Варрик, умереть для героев — слишком простой исход. А теперь спи, мрачный мой, не хочу из-за тебя видеть кошмары ночью. Максвелл не ответил, поправляя на них одеяло и невесомо касаясь губами макушки Хоук. *** — Я останусь! — кричал Страуд, уже отступая прочь от Разрыва. — Это мой долг как Стража — искупить вину собратьев. Уходите, быстро! Он едва успел отвернуться к огромному многоглазому монстру, как вдруг застыл в нелепой позе, с зажатым в руке мечом. Максвелл заметил это и тут же ощутил как его словно накрывает ледяной волной. Хоук опустила посох, и Тревелиан заметил на земле под Страудом узор руны — он не разбирается в них, никогда не разбирался, но даже он, столь далекий от магии, способен сообразить, что к чему. — Даже не думай, — рявкнул он резко и громко, но Мариан даже не вздрогнула. Посмотрела с секунду на жуткого питомца Кошмара, а потом повернулась к Максвеллу и усмехнулась криво. — Он спас моего брата. И Стражей надо кому-то возрождать, — она смотрела на него в упор. — Слышишь? Не думай пользоваться ситуацией и их изгонять. Им еще Ферелден от Мора беречь. Новый Лотеринг нам не нужен. Монстр моргнул сразу всеми глазами и, издав жуткое и оглушительное шипение, сделал первый шаг в их сторону. — Заберите его, — Хоук кивнула на Страуда и пошла вниз по ступеням, прочь от спасительного Разрыва, перехватила удобнее посох в руках. — Была рада познакомиться с тобой, Инквизитор. Постарайся не спустить в Бездну мое отвратительно-пафосное самопожертвование, ладно? Максвелл не имел возможности ни остановить ее, ни сказать что-либо вслед. Бык уже с легкостью поднял неподвижное тело Страуда, бежал за остальными, и нельзя было дальше оставаться здесь. Закрывая Разрыв уже во внутреннем дворе крепости, Максвелл повторял про себя без остановки последнюю просьбу Мариан. Солас был непривычно зол, требовал изгнания поддавшегося тевинтерцу Ордена, и это только придало Максвеллу уверенности в том, что он даст Стражам второй шанс. Долг прежде всего, а ненависть свою он направит на следующий бой. *** В Тени время обманчиво, поворачивает вспять, растекается и запутывается в узлы. В Тени пространство плавится и заостряется вновь, и скалы способны парить, и у густого воздуха есть свой, зеленый цвет. Мариан больше не считает минуты, Мариан не мертва и не сразилась с монстром. Стоило Разрыву закрыться, как все вокруг исказилось и затерялось, восстановившись вновь уже в нигде и в никогда. Она забывала, что было до этого, потому что бесконечность Тени заполняла все сознание, не давала помнить о чем-либо еще, кроме себя самой. Словно бы все время Хоук была в одной только Тени. Словно весь прошлый мир — сон и мираж. И новым отсчетом чего-либо, новой мерой измерения стали его появления. Он приходил вначале Тенью, мелькал на самом краю зрения и исчезал, стоило только на нем попытаться сфокусировать взгляд. Затем позволял увидеть — услышать? — свой короткий и рваный смех, заметить оставшийся после него след на вязкой и влажной земле. После этого Хоук смогла запоминать прикосновения — легкие, едва ощутимые, к ее рукам, плечам или спине. И каждый раз Хоук задавала один и тот же вопрос: — Кто ты? Поначалу она точно помнила, что это должен быть дух или демон. Но потом и эта мысль растворилась в густом воздухе, и остался только сам вопрос. И он, словно почувствовав этот момент забвения, вышел к ней впервые и впервые же ответил ей: — Меня зовут Гаррет. *** Он понимал ее так, словно читал ее мысли и помнил все то, что Мариан уже сама забыла. Когда Гаррет вновь появлялся — садился рядом на холодную землю, брал ее за руку и вел куда-то, заговаривал с ней — Тень словно становилась четче и понятнее, время переставало закручиваться в узлы, а воздух прояснялся, как и мысли Мариан. И она полюбила быть рядом с ним — становилось легче и свободнее дышать. Гаррет всегда был спокоен и нетороплив, внимателен, и тепло от него было единственным, которое Мариан встретила здесь. И ей нравилось это тепло. И нет смысла обманывать — ей нравился сам Гаррет, ведь только с ним она была больше, чем призраком в зеленом воздухе. Он напоминал ей о былой Мариан Хоук. И она перестала думать о том, кто или что он. Какая ей была разница? Ближе, чем Гаррет, у нее никогда никого не было. *** Она сама поцеловала его в первый раз. Это было мгновенное решение, но Мариан совершенно о нем не жалела. Гаррет обнимал ее своими большими и сильными руками, посадив к себе на колени и прижав одурительно близко, так, что у нее сбивалось невольно дыхание. Тепло окутывало ее, грело и смывало липкость воздуха Тени, мягко впитывалось, проникало глубоко в мысли и выгоняло все прочие. Вокруг были стены башни старинной крепости, щекочущей воспоминания Хоук, но ее это совершенно не интересовало. Только Гаррет, целовавший ее и шептавший что-то на ухо, задававший вопрос за вопросом, и на каждый Мариан отвечала согласием, потому что за каждым «да» объятия становились крепче, а ласки — жарче. — Я хочу, чтобы ты была счастливой, — раздавался у уха горячий шепот, и дрожь бежала по ее коже. — Ты ведь тоже этого хочешь, правда? — Да. — Мы можем вместе выбраться отсюда. Я могу тебе помочь, — Гаррет спускался поцелуями на ее шею, чуть прикусывал кожу и тут же проводил по укусу горячим языком, и Мариан сминала в пальцах ткань его одежд на спине. — Ты хочешь, чтобы я тебе помог? Хочешь, чтобы мы вместе выбрались из этой бездны? — Да. Гаррет склонился ниже, губами чуть сжали ее сосок, щекотали кончиком языка, и Мариан не могла говорить, только дышать глубоко в попытках сдержать стоны. Он поднялся на ноги, удерживая ее за бедра, и уложил на широкую постель с шелковыми простынями — Хоук едва ли обратила на это внимание, — и навис сверху, возвращаясь к поцелуям и ласкам. — Что мне нужно сделать? — с трудом выдавила из себя вопрос Мариан, когда Гаррет чуть отстранился и посмотрел на нее пристально. Он усмехнулся довольно, слыша вопрос. — Тебе достаточно слушаться меня и сказать «да». — Да, — выдохнула она, и Гаррет, удерживая ее ноги под коленями, вошел в нее резким движением. — Мы выберемся отсюда, и ты получишь гораздо больше. — Все что угодно, — прошептала Мариан и услышала его тихий рокочущий смех. *** Максвелл поднимался по лестнице в свои покои медленно, едва переставляя ноги — день выжал из него абсолютно все, начиная с самого рассвета: они прибыли из Свистящих Пустошей с восходом солнца, и дела в Скайхолде тут же чуть не разорвали его на части. Проверить дела у интенданта и решить срочные проблемы с поставками, встретиться с послами из Неварры, просмотреть срочные письма и ответить у Лелианы в башне, собраться в ставке для решения неотложных вопросов, поговорить с Калленом о состоянии парадного отряда войска для визита на Священный Совет, сходить к Харритту на «не допускающую отлагательств» подгонку драконьей брони. Максвелл метался из одного конца крепости в другую, ненавидел уже каждого встречного, но внешне лишь хмурил брови и отвечал рвано, грубо и исключительно по делу, не реагируя ни на попытки Каллена завести разговор о событиях в Пустошах, ни на полные заботливого участия вопросы Жозефины — она всегда была самой чуткой и самой любопытной. Самой лезущей не в свои дела. Возможность подняться к себе и упасть без сил на кровать появилась только к полуночи, и то слуга-эльф подошел было с сообщением от Дориана о каком-то прорыве в деле попыток реформировать Тевинтер или чего-то такого, но Максвелл уже не сдержался и попросту рявкнул, гоня посыльного прочь, и с силой захлопнул за собой дверь на лестницу. Но даже сейчас зудяшая, разъедающая изнутри мысль вызывала в нем желание спуститься обратно и довести себя делами до бессознательного состояния. Или пойти в таверну и напиться с Быком до отключки прямо за стойкой. Он все еще не мог ни спать нормально в своей кровати, ни даже смотреть на нее спокойно. Грязно выругавшись себе под нос, полный злости на самого себя и свою слабость, Максвелл рывком преодолел оставшиеся ступени и распахнул дверь в покои. И услышал, как кто-то наверху тихо что-то напевал. — Кто здесь? — громко и раздраженно спросил он, поднимаясь. Незваный гость тихо засмеялся, и от смеха этого Максвелл споткнулся и чуть было на рухнул на пол. Вцепившись в столбики перил, он выпрямился, оглядел комнату и так и застыл. На кровати, лицом к нему, поджав под себя ноги, сидела Мариан Хоук. И улыбалась. — Привет, Инквизитор, — сказала она как ни в чем не бывало, засмеялась снова и достала из крепления на поясе небольшой кинжал. Максвелл не мог выдавить из себя и слова, не мог пошевелиться, не мог поверить тому, что видел. Хоук махнула в его сторону рукой с ножом. — Да-да, я вдруг вернулась из Тени. Это же я. И да, там много чего произошло. Тебе понравится, — она запнулась и покачала головой. — Хотя нет, вру, не понравится. Она смотрела почти так же лукаво, как помнил Максвелл, подбрасывала в воздухе свой нож, раз за разом неизменно ловя его за рукоять. — Как ты выбралась? — О, — оживилась Мариан. — Мне помогли. Некто очень чудесный и обожаемый. Не переживай, я все расскажу. Только вначале, — она склонила голову и опустила взгляд, и голос ее вдруг исказился на секунду, — тебе стоит поспать. А потом она резким взмахом рассекла ножом свое запястье, и кровь потекла вниз по ее руке. Максвелл едва успел набрать воздуха в грудь, чтобы хоть что-то сказать, но тут же мгновенно упал куда-то в темноту. *** Голова взрывалась болью в каждой своей точке, когда Максвелл пришел в себя. Но глаза он не мог открыть, ибо они уже были открыты. И он не мог ими управлять, как и всем телом вообще. Его руки и ноги были крепко привязаны толстыми веревками к столбикам кровати, на которой он лежал абсолютно голым. Но даже не в путах было дело — Максвелл не мог ни моргнуть, ни повернуть головой, оказавшись равно что запертым внутри своего тела. Он не мог даже двигать глазами, что было бы возможно при руне паралича. Что же тогда за дерьмо это было? Но Максвелл мог чувствовать холодные пальцы, касавшиеся его тела, выводившие на нем какие-то линии или узоры чем-то. Хотя что значит «чем-то». Вряд ли это были чернила. Затем глаза дернулись вниз, и Максвелл смог видеть. Мариан сидела на его ногах, прочно сжимая его бедра своими, и пальцами, всеми в крови, рисовала знаки на его животе, постепенно поднимаясь выше, оставляя следы на ключицах, шее и лице. Она улыбалась — дико, жадно, безумно, и шептала себе под нос без конца, то ли говоря сама с собой, то ли шепча заклинания. И Максвеллу от этого было не просто страшно. Он был готов сдохнуть от ужаса, но даже это сейчас у него едва бы получилось. А в голове — той, видно, части, что еще принадлежала ему — крутилось воспоминание о том, как Мариан рассказывала о своей ненависти к магии крови и как клялась, что никогда в жизни ее не применяла и не станет даже под страхом смерти. А потом его тело начало говорить. — Я всегда верил, что у тебя получится, любовь моя. Мариан хмыкнула, заканчивая узор на его лбу. — Ты когда-то во мне сомневался? Отстранившись, она бегло осмотрела результат своих работ. — Вроде все правильно, как ты говорил. Сколько времени займет ритуал? — Недолго. Но его сознание все еще здесь. Помнится, ты была с ним близка. Хоук пожала плечами и с легкой улыбкой поднесла руку к губам, медленно слизывая с пальцев собственную кровь. — Это было до тебя, милый. К чему ворошить прошлое? Максвелл чувствовал, как его тело начинает возбуждаться от такого зрелища — или возбуждался тот, кто говорил его ртом? — Ты ведь понимаешь, что издеваешься надо мной? — произнесло тело его голосом, куда более низким и хриплым, чем обычно. Таким говорил сам Максвелл перед тем, как поцеловать Мариан и быть с ней. Хоук же вобрала в рот указательный и средний палец до основания, смотря прямо в глаза Максвелла. — Думаю, я знаю, что мы можем сделать. Заодно и прощальный подарок устроим милорду Инквизитору. Как думаешь, Гаррет? Губы Максвелла растянулись в ухмылке. — Думаю, это прекрасная идея. Я слишком давно тебя желаю в этом мире. — Тогда к чему ждать конца ритуала? И Мариан потянулась к завязкам своей брони, пачкая ее остатками крови на руках и не обращая на это совершенно никакого внимания. Когтистые перчатки полетели на пол, следом — наручи, нагрудник и ткань под ним. Встав с колен тела Максвелла, Хоук быстро избавилась от нижней части доспеха, от белья и вновь села сверху, прижимаясь к связанному Максвеллу-уже-не-Максвеллу и жадно его целуя. И на ее поцелуй ответили, по возможности выгибаясь навстречу, натягивая веревки, путы больно впились в запястья. — Ты прекрасна, — прошептали его губы в поцелуй, и Хоук улыбнулась, просунула руку между их телами, находя уже полувставший член Максвелла и начиная мягко водить по нему, задевая головку и размазывая капли вытекавшей смазки. Тело его шумно выдохнуло, пыталось толкаться навстречу ее движениям, но Мариан только смеялась на это коротко и снова его целовала. Максвелл чувствовал возбуждение и сходил с ума от происходившего, метался в сознании в каких-либо попытках вернуть себе контроль, но все было бесполезно: что-то взяло верх, управляло, наслаждалось ласками, что-то смотрело голодным взглядом на Мариан и давило мысли Максвелла, словно вытесняло их из его же головы. — Я люблю тебя, — прошептала Хоук, приподнимаясь и медленно опускаясь на его член, выдыхая и запрокидывая голову назад. Максвеллу хотелось орать, сорвать криками горло от ужаса, от беспомощности, от собственного бессилия. Его женщина творила такое, его Хоук, которую он однажды оставил по причине долга, вернулась и не вернулась одновременно. Он видел перед собой монстра, говорившего безумные слова любви его телу, но не ему самому, а кому-то другому — демону, что поработил ее разум в Тени, сомнений не оставалось. Мариан двигалась резко и быстро, так, как всегда любила, и Максвелл чувствовал возбуждение, вспышки удовольствия в паху, которые ощущал и тот, другой, что стонал низко, почти рычал и пытался оборвать веревки. — Нет, милый, — Хоук с видимым трудом остановилась, но не слезла с него. — Пока рано. Ты сам говорил, что есть опасность срыва до полного завершения. Потерпи немного, скоро ты получишь все. — Знала бы ты, как трудно сдержаться, — сказал хрипло демон. — Я помню, что он не мог сдержаться, — усмехнулась Мариан, снова начиная понемногу двигаться. Максвелл не мог поверить до сих пор в то, что происходило. Он чувствовал, что тело близко к разрядке, и его перекручивало от отвратительности происходившего, а еще больше — от неспособности как-либо этому помешать. Но потом случилось странное. Когда тело содрогнулось в оргазме, Максвелл вдруг ощутил, что к нему вернулся контроль. Демон все еще ощущался, но отошел на второй план, и, едва ощутив это, Максвелл тут же изо всех сил рванул веревки на руках. — Хоук! Но Мариан не отреагировала даже, приходя в себя от полученного удовольствия. Лишь чуть отдышавшись, она с интересом опустила на него взгляд. — Все же предосторожность не была лишней. Привет снова, Максвелл. В последний раз. Тревелиан хотел сказать ей так много, будучи бессильным, но все слова смешались в ком ужаса и яростного безумия, кроме одной фразы: — Почему? Хоук безразлично пожала плечами — режущий контраст, учитывая то, что она все еще сидела на нем с его членом внутри себя. — Ничего личного. Гаррету нужно твое тело — тело Инквизитора. Прости, ты был хорош, я тебя даже, кажется, любила до того похода в Тень. — Кто этот Гаррет? — прошипел Максвелл, сдирая кожу на руках об веревки. — Демон?! Мариан нахмурилась. — Он мой спаситель. Он вытащил меня из Тени. Он же и любовь моей жизни. А я — его. — Демоны не любят. — Отнюдь, — улыбнулась Хоук. — Ты никогда не знал ничего про магию. Ты ненавидел Соласа и его рассказы о Тени. Ты не помог ему. И в итоге он нашел выход. Максвелл так и застыл. Конечно, куда без этого остроухого. Что этот убогий задумал? — Прекрати мучить свои руки, — резко сказала Мариан, когда он снова дернулся в путах. — Они все равно скоро будут не твои. — Ты угробишь Тедас, — прорычал Максвелл. — Убьешь всех, дура! — Возможно, — она снова пожала плечами, наконец-то поднимаясь и слезая с Максвелла, садясь на постель рядом. — Но после вечности в Тени, знаешь, многое меняется. Хотя что же я, ты все равно не поймешь. И умрешь скоро. А Максвелл уже сам чувствовал как тяжелели руки, переставая его слушаться. Демон внутри него возвращался на место. — Ты исчезнешь. Мне правда немного жаль, Максвелл. Но такова твоя судьба. Ты был хорошим Инквизитором. Тревелиан слышал ее слова как сквозь туман — теперь подводило и осязание, и слух, и зрение. Последнее, что он запомнил, был рокочущий смех внутри его головы. — Прощай, Максвелл, — прошептало два голоса. А дальше была темнота.
|
Название: Казематы Пейринг/Персонажи: Карвер/м!Хоук Категория: слэш Жанр: дарк, десфик Кинки: связывание, изнасилование, горизонтальный инцест Рейтинг: R Размер: 1497 слов Предупреждение: AU, OOC Примечание: все тлен. Они осторожно продвигались по Казематам, тщательно осматривая каждую комнату на своем пути: где-то прятались трясущиеся от страха ученики, где-то — одержимые либо демоны. Изредка Казематы вздрагивали, и с потолка на голову Гаррету сыпались мелкие камешки. Каждый раз он вздрагивал, готовый отражать нападение по меньшей мере армии демонов. Сначала Карвер смеялся над братом в такие моменты. Потом перестал даже улыбаться. На душе у обоих было мерзко. Ни один не хотел убивать всех магов только потому, что Андерс окончательно сошел с ума, но иного способа остановить происходящее не было. Только поддержать Право Уничтожения и надеяться, что хоть кто-то из вменяемых магов сможет сбежать. А потому они осторожно продвигались по Казематам, тщательно осматривая каждую комнату. Друзья Гаррета давно рассеялись по многочисленным коридорам, по одному или по двое отправляясь на разведку. До сих пор никто из них не догнал братьев, и это не могло не тревожить: все-таки, поодиночке они могли не справиться с обученными магами. Но нужно было идти вперед, чтобы весь этот кошмар поскорее закончился со смертью Первого Чародея, и они шли, молча сжимая оружие. Дверь одной из комнат была открыта: на пороге, наполовину выпраставшись в коридор, лежал обуглившийся труп. Карвер подошел было ближе, но в ужасе отпрянул, когда тот с сипением приподнял лишенную лица голову. Вместо глаз, носа и рта на сожженной коже зияли кровавые раны. Труп попытался подняться, опираясь раздробленными предплечьями о пол, но Карвер взмахом меча положил конец его жалким попыткам. — Отвратительно, — вздрогнул он. В комнате что-то взорвалось, заставив братьев отшатнуться. Поежившись, Карвер пинком отправил труп в полыхающую комнату. Гаррет молча кивнул, думая, сколько еще страшных смертей принесет эта ночь. Повинуясь какому-то внезапному желанию, проходя мимо той комнаты, он закрыл дверь, мельком отметив прибитое к ней объявление: "Занятия переносятся на..." Они продолжили свой поход. Дверь, комната, одержимые. Дверь, комната, маги крови. Дверь, комната... бесконечные коридоры Казематов, безликие, залитые кровью и наполовину выжженные. Монотонно гудел меч Карвера, рассекая воздух, а привкус электрических разрядов, остающийся после атак Гаррета, стал почти неразличимым. — Никогда не думал, что они такие огромные, — устало выдохнул Карвер, прислоняясь к стене. Братья давно потеряли счет времени: им казалось, что они бредут целую вечность, хотя на самом деле вполне могло оказаться, что прошло не больше часа. — может, повернем назад? Впереди послышался полный боли крик, но ни один из них не шелохнулся. Таких истошных, болезненных криков они наслушались на несколько жизней вперед и знали, что кто бы ни кричал, он уже мертв. А значит, нет смысла бежать. — Зачем? — Гаррет уселся на липкий пол, не обращая внимания на окровавленную культю в полуметре от себя. — Чтобы встретиться с Мередит и... что? Рассказать, как мы заблудились? Да ее храмовники растерзают нас обоих раньше, чем ты откроешь рот. Почем им знать, может быть, мы вернулись, потому что стали одержимыми. Или передумали, и теперь защищаем... их. Он махнул рукой на приоткрытую дверь, из-за которой с треском вылетали искры пламени. Пахло паленой плотью. — Сейчас взорвется, — меланхолично заметил Карвер, и братья отодвинулись в сторону, для надежности укрывшись за ледяной стеной, созданной Гарретом. В комнате что-то с шипением лопнуло, и в тот же миг дверь снесло взрывной волной. Откашлявшись, они без интереса посмотрели на то, что от нее осталось. — Идем, — поднялся Гаррет, тяжело опираясь на посох. — Может быть, осталось совсем немного. И они шли дальше. Дверь, комната, одержимые. Дверь, комната, маги крови. Дверь, комната... наполовину выползший из комнаты труп, отчаянно сипящий безгубым ртом. Разрубая его череп, Карвер поморщился: — Да сколько можно! Гаррет машинально закрыл дверь, за которой полыхало пожирающее брошенное внутрь тело пламя, мельком отметив прибитое к ней объявление: "Занятия переносятся на..." — Действительно, — прошептал он, догоняя ушедшего вперед брата. — Сколько можно... Бесконечные коридоры Казематов, безликие, залитые кровью и наполовину выжженные, тянулись перед ними. В третий раз разрубив обгоревший труп, тянущий к братьям руки, Карвер начал нервно озираться. — Мы здесь уже были, — сдавленно сообщил он. — Быть не может, — покачал головой Гаррет, стараясь не смотреть на прибитую к двери бумажку. — Мы никуда не сворачивали. Коридор же совершенно прямой. — Но мы здесь уже были! — почти крикнул Карвер, вздрогнув от собственного голоса. Гаррет глубоко вздохнул, стиснув посох, и внимательнее пригляделся к брату: поддался ли он панике, сходит с ума или на самом деле это — первые признаки одержимости?.. Ведь не просто так им иногда казалось, что за спинами мелькает едва различимая грузная тень. Может быть, рассказы о ловушках демонов, прорывающихся в Кругах — не ложь. И те слухи про произошедшее в Кинлохе — вовсе не слухи... Вздрогнув, Гаррет встряхнул головой, прогоняя опасные мысли. Но дальше шел чуть в стороне от брата, наблюдая теперь не только за коридором, но и за ним. Карвер принялся разыскивать какие-то запоминающиеся мелочи: яркий фолиант, записку на видном месте, трупы. Встречая их снова и снова, он все больше нервничал, пока, наконец, не встал посреди одной из комнат, тяжело дыша: — Что это за магия? — почти спокойно произнес он, оборачиваясь к молчавшему все это время Гаррету. Тот пожал плечами. — А, может быть, ты все-таки знаешь? В глазах Карвера блеснул недобрый отсвет. Гаррет попятился. — Может быть, — сделал шаг вперед Карвер. — Может быть, это все твои заклинания? Может быть, все это время ты только ждал случая, чтобы избавиться от меня и побежать на помощь магам и своему драгоценному Андерсу? — Карвер... — Брось, дураку ясно, что он тоже ушел в Казематы. Из вас всех только я действительно хотел восстановить порядок. И как дурак поверил твоим словам об опасности, исходящей от Круга. Маг, повернувшийся против магов? Так не бывает, — он тихо и нервно рассмеялся, поднимая меч. — Я понял твой план... братец. И не допущу этого. Гаррет попытался отшвырнуть Карвера силовым полем, но тот использовал какую-то из уловок, выученных у храмовников, и магия рассеялась. Пока Гаррет лихорадочно соображал, что же предпринять против взбесившегося брата, тот подлетел вплотную, выбив из его рук посох. Минутная борьба — и Карвер скрутил брата, перетягивая его запястья первым попавшимся под руку куском веревки. Гаррет хотел было его пнуть, но тот увернулся, спутывая его ноги куском штор. И прежде, чем Гаррет успел сказать хоть слово, Карвер, скрутив жгут из шейного платка, заткнул ему рот. — Я не хочу тебя убивать, — уже более спокойно покачал головой Карвер. — Так что будем надеяться, что оставшись здесь, ты не сможешь и дальше морочить мне голову. Гаррет, отчаянно извиваясь и пытаясь высвободиться, с ненавистью смотрел, как брат уходит, закрывая за собой дверь. Оставшись в одиночестве, он постарался успокоиться. Что бы ни сделал Карвер, а возможность использовать магию к Гаррету все еще не вернулась, так что приходилось медленными и осторожными движениями выпутываться из штор. Когда ноги удалось освободить, Гаррет поднялся, осматриваясь в поисках любого острого предмета. Но ничего подходящего в комнате не было. Зато в коридоре должен был остаться отлетевший в схватке посох, с замечательным, отточенным лезвием у навершия... В комнате похолодало. Откуда-то раздался шепот сотен голосов, смеющихся, рыдающих, зовущих на помощь. Гаррет попытался открыть дверь спиной. Та не поддалась. Тогда он навалился на нее всем телом. Никакого результата. Отойдя, Гаррет с разбегу ударился плечом о дверь, стараясь ее выбить — дверь вздрогнула, но выстояла. Он повторил — с двери посыпались мелкие щепы. Но когда он уже отошел, чтобы с третьего раза высадить злополучную дверь, та открылась сама. Из затянутого зеленоватой дымкой коридора в комнату зашел Карвер. Он улыбался, но в этой улыбке Гаррет заметил что-то хищное и жесткое, никогда не появлявшееся у брата раньше. А еще во взгляде Карвера не было ни единого проблеска жизни. Остекленевшие глаза, на дне которых едва светилось что-то... чужое. Не произнеся ни слова, он подошел вплотную к Гаррету, с силой толкая его в грудь. Не удержавшись на ногах, тот оступился и упал, ударившись спиной о край стола. Карвер поднял его за грудки и, разворачивая, бросил на тот же стол. Гаррет закашлялся сквозь кляп, судорожно пытаясь вдохнуть, а его брат рывком спустил с него штаны, крепко сжимая обнажившиеся ягодицы. Гаррет дернулся было, пытаясь то ли лягнуть Карвера, то ли подняться, вырваться, но тот только рассмеялся, отвесив ему подзатыльник такой силы, что Гаррет обмяк, чуть было не потеряв сознание. Когда голова перестала саднить, Карвер уже терся членом между ягодиц брата. Тот снова попытался вырваться, но на этот раз Карвер схватил его за волосы, заставляя прогнуться, а свободной рукой принялся растягивать мышцы ануса Гаррета, заставляя их расслабиться. Плюнув на свой член, он резко вошел на всю длину, заставив брата глухо вскрикнуть сквозь кляп. По щекам Гаррета потекли слезы боли и унижения, и его брат шумно втянул воздух, словно вбирая из него эти чувства. Питаясь ими. Движения Карвера были резкими и болезненными. Гаррет тяжело оперся о стол, не в силах стоять на ногах, и брат сильнее потянул за волосы, а освободившейся рукой — за веревку, стягивающую запястья Гаррета, принуждая его встать, сильнее насаживаясь на член. Гаррет закусил кляп, стараясь терпеть боль и копя силы: в какой-то момент он ощутил, что снова может применять магию, но не хотел этого выдать раньше времени. Но когда темп, с которым Карвер вбивался в него, стал бешеным, Гаррет отшвырнул брата к стене огненным шаром, заодно сжигая и веревку на своих запястьях. Обернувшись, он увидел как полуобгоревший Карвер поднимается на ноги, и снова бросил в него огненный шар, сопровождая его сильным ударом каменного кулака. Карвер, истошно закричав, наполовину вылетел из комнаты, падая на пол лицом вниз, как тряпичная кукла. Гаррет слишком поздно заметил подозрительную гору мешков и ящиков, стоящую неподалеку. Он рванул было к двери, но запутавшись в спущенных штанах рухнул около тихо шипящих бочек, разбухающих и кренящихся в разные стороны. — Отвратительно, — услышал он голос брата, донесшийся из коридора за секунду до взрыва.
|
Название: Настоящая Пейринг/Персонажи: Карвер|ф!Хоук Категория: гет Жанр: ангст, драма, десфик Кинки: изнасилование, насилие, бладпдей, сумасшествие, спойлерслепота, усмирениеРейтинг: R Размер: 1481 слово Предупреждение: всё очень-очень плохо. И грустно. И там немного сошедший с ума Карвер. Когда-то давно Карвер думал, что, будучи храмовником, сможет доказать сестре, что вырос. А ещё – сможет защитить её. Это было, возможно, даже более весомой причиной, пусть младший Хоук никогда бы никому в этом не признался. Особенно – после того, как выяснил, насколько сильно ошибся.
Каждый раз, когда он видит её – где угодно, в библиотеке, в коридорах, не суть важно конкретное место, важно то, что взгляд цепляется за слишком знакомые черты – что-то в груди болезненно сжимается, а горло сдавливает невидимая рука, перекрывающая доступ к кислороду. Реальность раз за разом выворачивается наизнанку, потому что видеть Мариан такой слишком неправильно. Вот только Карвер ничего не может исправить.
Не может стереть с её лба солнечное клеймо, которое оставили на её коже сторонники Алрика.
Пожалуй, это был единственный раз, когда он был рад видеть рядом с собой беловолосого эльфа. И отступника. Несмотря на то, что во многом это была именно вина последнего, тогда Карвер был совсем не против их компании. Хотя после того, как от отряда храмовников-радикалов осталась только груда тел, не сорваться на одержимого было очень сложно. Вот только месть не могла вернуть его Мариан. Настоящую Мариан.
Она приходит к нему каждые два дня, потому что всякий раз, как Карвер видит её во время патруля, он не может удержаться и просит её об этом. Он утягивает её в свою каморку, которую и комнатой-то назвать нельзя, или перехватывает по дороге и зажимает где-нибудь в тёмном углу. Он перевязывает ей лоб алой лентой, так, чтобы не видеть проклятого солнца на коже. Так можно представить, что они вернулись в то время, когда ещё в Лотеринге Мариан часто любила носить таким манером ленту, которую ей подарил отец. Так она снова словно бы настоящая. Карвер сжимает её в руках, оставляя на коже под мантией синяки от хватки закованных в латные перчатки пальцев. Карвер целует её лицо, и, чувствуя на своих щеках солёную влагу, пытается убедить себя в том, что слёзы – её. Он рвёт ткань, по которой тут же расплываются тёмные пятна из царапин, оставленных металлическими пластинами. Он жмурится и целует её шею, чтобы не смотреть ей в лицо. Потому что иначе он зацепится взглядом за её глаза, пытаясь найти там хоть какое-то отражение эмоций, которые отняло у неё усмирение. Однако хуже всего будет даже не это. Когда он влетел в кабинет Орсино, в голове всё ещё не улеглась новость, пришедшая к нему на клочке бумаги, который Карвер так и не выпустил из рук. То, что там было написано, казалось слишком невероятным. Невозможным. Однако, когда дверь кабинета Первого Чародея влетела в стену, грустно скрипнув петлями, первым, что бросилось в глаза, был не растрёпанный вид последнего, не явное сожаление, немедленно отразившееся в его глазах, нет. Первой бросилась в глаза обернувшаяся на него Мариан. Карвер тут же попытался встретиться с ней взглядом… и не смог. Взгляда не было. Вместо глаз его старшей сестры, выражения которых, кажется, он знал наизусть все, остались только обожжённые провалы. Тогда Карвера трясло. Ему хотелось найти каждую проклятую тварь из тех, что совершили подобное с Мариан, каждую, чтоб их всех, сволочь, и пытать. Долго. Медленно. С наслаждением. Резать, кромсать лезвием кинжала, но так, чтобы как можно дольше не убить. Так, чтобы вскрыть каждого треклятого мудака ещё живого и скормить ему его же кишки. Так, чтобы остальные смотрели и боялись, зная, что их ждёт. А потом, всё ещё живым, скормить им их же глаза. Им всё равно не будет так больно, как ему.
Когда Карвер всё-таки не сдерживается, всё-таки теряется в своих воспоминаниях о сестре, всё-таки умудряется убедить себя в том, что это действительно она, и поднимает голову, взгляд его натыкается на два белых муляжа. Магия не всесильна, Мариан не смогли вернуть зрение, даже не смогли вырастить новые глазные яблоки. Каждый раз это выбивает из колеи, каждый раз выдирает из возведённых воспалённым сознанием стен приятной иллюзии и швыряет в реальность. Каждый раз Карвер признаёт, наконец, что слёзы на щеках – его собственные. И рыдает. Воет моровым волком, утыкаясь лбом в плечо сестры, трясёт её, снова сжимает пальцы до синяков. Кричит в её лишённое эмоций лицо, требуя, чтобы она вернулась к нему. Чтобы вернула ему настоящую себя. Чтобы прекратила быть безвольной куклой. Каждый раз Карвер скатывается в самую настоящую, жалкую и недостойную истерику.
После того как Мариан помогла Андерсу разобраться с Алриком, проблем с храмовниками-радикалами в Круге стало меньше. Карвер как человек, знавший ситуацию изнутри, вполне готов был подтвердить, что отношение к магам стало несколько более лояльным, да и новые усмирённые перестали появляться в коридорах и Казематах так часто. И вообще всё вроде бы успокоилось… А потом выяснилось, что под горячую руку Хоук и её отряда попали не все. Оставшиеся радикалы не могли взять числом, а потому воспользовались хитростью. Наёмников отправлять под магию Мариан было не жалко, а когда она вымоталась, храмовники просто лишили её способностей и, пусть и с трудом, смогли повязать. Дальше – дело только техники, фантазии и желания… И всего этого у проклятых дружков уже примерно год как мёртвого Алрика было предостаточно. Её нашли. Группа магов Орсино, который подключился к поискам после новостей, пришедших из казарм Авелин. Нашли спустя два дня. Измученную, истощённую, искромсанную. На теле Хоук, казалось, не осталось ни единого живого места: всё либо располосовано лезвиями, либо обожжено. На ней словно пытались написать картину, используя в качестве кистей и красок ножи и раскалённые прутья. Ими не прошлись только по лицу. Там были только оставшиеся от побоев синяки и разбитые в кровь губы. Выжженные глаза. И завершавшее жуткую композицию то-самое-клеймо на лбу.
Сегодня всё так же, как и всегда. Карвер снова пытается добиться от сестры хоть какого-то подобия её прежней, и снова ничего не выходит. Снова злится, снова вбивает кулаки в стены в сантиметрах от головы Мариан, так, что на костяшках от металла и забивающегося между пластинами каменного крошева наверняка останутся ссадины. Это его не волнует. Карвер ненавидит себя за то, что так и не смог рассказать сестре правду. Не успел. Думал, что время ещё будет. Думал, что тот раз не был единственным. А теперь…
Он стаскивает с рук латные перчатки, отбрасывает их куда-то в сторону. Грохот эхом отдаётся в коридоре, но Карверу плевать: он сквозь оставленные им же дыры в ткани проникает под одежду Мариан, скользит по изодранной коже ладонями. Знает, что ей больно, но не останавливается – проходится кончиками пальцев по её рёбрам, поднимается выше и оглаживает грудь. Он помнит, как в тот единственный раз сестра от такой ласки прикрыла глаза и задышала глубже. Он ждёт такой же реакции, всем сердцем ждёт. И не получает. И злится сильнее. Быстро снимает доспех, поддоспешник, а затем избавляет Мариан от обрывков её одежды. Он разворачивает её лицом к стене, впечатывает в каменную кладку и входит сразу, резко. Собственной смазки не хватает, получается слишком жёстко, болезненно: Карвер недовольно морщится и, отстранившись, склоняется над своими вещами, выуживая из сваленных в стороне вещей кинжал. Ловит попытавшуюся было скрыться сестру за руку – он не раз шёл против её воли, пойдёт и сейчас, ведь это лишь для того, чтобы, наконец, вернуть её, – дёргает на себя и перерезает ей кожу на запястье. Несколько раз, глубоко, так, что кровь хлещет из ран. И Карвер, не выпуская руку из пальцев, подтягивает её к своему паху, так, чтобы его как следует залило. Теперь должно быть не так болезненно.
Карвер вколачивает сестру в стену грубыми, быстрыми толчками. Зарывается носом в волосы на её затылке, закрывая глаза и вновь кляня себя за то, что так и не сказал ей ни разу вслух о том, что чувствует на самом деле. Теперь он почти кричит ей об этом, а по щекам всё текут и текут слёзы боли и ярости. Он не ждёт ответа, ему это просто не нужно, потому что всё равно его Мариан ему уже не ответит.
Впервые за долгое время осознание этого факта вдруг приходит целиком и полностью, и на несколько мгновений Карвер застывает на месте, пытаясь переварить то, что только что понял. А потом поднимает ставший вдруг очень спокойным взгляд на женщину, распластанную по стене перед ним. Это ведь не Мариан Хоук. Эта женщина может носить то же имя, выглядеть так же, как его сестра, но это уже не она. В тот момент, когда Карвер проговаривает это всё в своих мыслях и понимает, что среди его чувств не появилось никакого протеста этим словам, всё становится куда легче. Кажется, она ему что-то говорит. Карверу плевать. Это уже не его сестра, значит, слушать её совсем не обязательно.
Чувствуя, что, несмотря на пришедшую к нему вдруг неправильность происходящего, близок к разрядке, Карвер зачем-то вновь поднимает руку, в которой всё ещё держит кинжал. А потом понимает. Конечно, это ведь так правильно. Это давно нужно было сделать, и как он раньше не догадался?.. В тот момент, когда лезвие с силой проходит по горлу женщины, разрезая кожу, мясо и сосуды, Карвер вдруг испытывает нечто невообразимое. И кончает спустя несколько судорожных толчков в уже, по сути, мёртвое тело. Кончает с таким упоением, какого не было ни разу в его жизни. Он обнимает ещё тёплый труп, поддерживая, и, вновь уткнувшись носом ей в волосы, шепчет «Мариан» удовлетворённо и тепло. Почти ласково. В конце концов, теперь в его руках не лишённая эмоций кукла. Теперь он действительно может представить, что это его сестра.
|
Название: Отличная команда Пейринг/Персонажи: м!Хоук/Изабела\Карвер Категория: гет, слэш Жанр: стеб, pwp Кинки: трисом, двойное проникновение, горизонтальный инцест Рейтинг: R Размер: 632 слова Предупреждение: ООС Подходя к поместью Хоуков, Карвер нервно бряцал своими блестящими доспехами храмовника, то и дело запинаясь о полы непривычной юбки. Прохожие изумленно оглядывались на него, и то и дело Карвер слышал даже не шепот — громкие обсуждения того, как храмовники не знают своего места, или злорадного смеха, мол, на Защитника-то наконец решили надавить, официально признав отступником, и в низости своей отправили к нему брата. Карвер изо всех сил старался пропускать язвительные замечания мимо ушей. Ему и так было тяжело. В конце концов, не каждый день он решался признаться брату в любви. Проведя несколько ночей в казармах, Карвер, за отсутствием желания выпивать, забираться в комнаты магов или зажиматься в темных углах с другими храмовниками, уделил достаточно времени анализу своего отношения к брату. Долго размышляя о своей ненависти, детских обидах и желании делать все наперекор, Карвер пришел к единственному возможному выводу: на самом деле он любил брата, но, осознавая неправильность этой любви, старался ее подавить всеми силами. Демонстрировал агрессию вместо заботы, например. Зато теперь, разобравшись в себе, он был готов признаться. На самом деле, если бы не нападение кунари, Карвер мог так и не решиться. Но теперь, осознав, как хрупок мир даже в Киркволле, и ощущая угрозу, витающую в воздухе, он решился. И был в своем решении тверд, как никогда. Дверь ему открыл Бодан. — Здравствуй, — кивнул ему Карвер, проходя в дом. — Гаррет дома? — Дома, но пока что, ммм, занят. — Думаю, на меня он сможет найти время. Где мне его найти? — Мастер Хоук у себя в спальне, — Бодан сощурился. — Может быть, чаю, пока вы ждете? Карвер задумался. Но чем дольше он думал, тем сильнее начинал сомневаться в себе, ощущая трусливое желание сбежать. А потому он решительно обошел Бодана, бросив короткое "нет, спасибо", и поднялся прямо в спальню, не слушая попыток гнома протестовать. — Гаррет, я хотел тебе сказать, что на самом деле люблю тебя... — начал было Карвер, открывая дверь, но так и замер на пороге, хватая ртом воздух. — Мда, — заметил Гаррет, почесывая бороду. — Неловко вышло. Я бы сказал что-нибудь вроде "это не то, что ты подумал", да вот только... — ... что здесь еще можно подумать, — хохотнула оседлавшая его член Изабела, не переставая размеренно двигаться. Карвер попытался попятиться и закрыть дверь, готовый убежать, куда глаза глядят, но не смог оторвать взгляд от ее обнаженной груди, подпрыгивающей при каждом движении. — Ну ты или зайди уже, или выйди, — пробурчал брат. — А лучше зайди, — хитро улыбнулась Изабела, слезая с разочарованно засопевшего Гаррета. — Только дверь поплотнее закрой. И Карвер неожиданно для себя послушался. Как зачарованный, он прошел в спальню и, повинуясь приглашению, встал возле кровати. Изабела, стоя на коленях на краю постели, постучала согнутым пальцем по его нагруднику, и Карвер быстро избавился от доспеха, предоставив ей снять все остальное. Видя за ее спиной обнаженного брата, он дрожал от нахлынувшего возбуждения. Когда Изабела нагнулась и губами плотно обхватила его член, он не смотрел на нее, целиком сосредоточившись на Гаррете. Тот же, с интересом смотря в глаза Карверу, пристроился к Изабеле сзади, решительно продолжая прерванное. Она лишь на секунду замерла, стараясь подстроить движение своих губ к ритму Гаррета. — Так что ты сказал? — хрипло уточнил тот, с наслаждением сжимая ее ягодицы. — Что... люблю... тебя...— Карвер, одной рукой придерживая волосы Изабелы, вторую протянул к брату, и тот, чуть склонившись, коснулся протянутых пальцев губами. Тяжело дыша, Карвер ухватил Гаррета за бороду, наклоняясь к нему и одновременно притягивая его к себе, целуя неуверенно, но напористо. Изабела на секунду протестующе простонала, но затем все же нашла удобную позицию между братьями. Она сосредоточенно вырисовывала узоры языком на члене одного и старалась не сбиться с темпа, подмахивая второму, пока Гаррет, отпустив ее, крепко сжимал плечи брата, показывая ему "настоящий" поцелуй. От избытка впечатлений Карвер кончил первым, забрызгав попытавшейся увернуться Изабеле грудь. Вслед за братом последовал и Гаррет, ненадолго увеличив темп и удовлетворенно выдохнув одновременно с Изабелой. — И все-таки вы отличная команда, — томно прошептала она, рухнув между улегшимися было братьями в постель. — Может быть, повторим?
|
Название: Пари Пейринг/Персонажи: Карвер/Мариан Категория: гет Жанр: стеб Кинки: секс на публике, горизонтальный инцест Рейтинг: R Размер: 659 слов Предупреждение: AU, OOC Примечание: драматическое произведение. ПАРИ Мини-пьеса в одном действии ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА: Мариан Хоук, ферелденская беженка, приглашенная на охоту в замок Эн Карвер Хоук, ее брат Проспер де Монфор, герцог, хозяин замка Эн Гости Проспера де Монфора, все орлесианцы Действие происходит в гостиной замка Эн. ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ И ЕДИНСТВЕННОЕ Гостиная Проспера де Монфора неярко освещена отливающим розовым пламенем свечей. В центре расчищено место, освещенное наиболее ярко: там стоит кушетка, задрапированная шелком и заваленная пестрыми подушками. По полутемным углам стоят, сидят и полулежат гости в орлейских масках, переговариваясь вполголоса и потягивая вина. Смущаясь и нервно оглядываясь на улыбающихся под масками гостей, в центр выходят Мариан и Карвер Хоуки. Карвер (на секунду замявшись): Я ненавижу тебя, сестра! Ты меня раздражаешь! Гости неодобрительно шелестят платьями. Кто-то презрительно фыркает. Мариан (откашлявшись): Но почему, братец? Мы же... одна семья! Нам нужно держаться друг друга... Гости откровенно зевают, начиная шуметь. Карвер (повышая голос): Потому что ты старше меня! Умнее! И вообще, ты маг, ух, как я тебе завидую! И как же ты меня бесишь! Мариан: Надо же, какой нежный ребенок. Давно бы уже вырос из своих детских предубеждений! Карвер: Я давно вырос! Мариан (насмешливо): Докажи! Карвер (срывая с нее мантию): И докажу! Гости перестают шуметь, с интересом наблюдая, как Карвер, стянув штаны, бросает Мариан на кушетку, где та укладывается так, чтобы было видно всю ее. Первый гость (обмахиваясь веером): Мне кажется, это было слишком... топорно. Второй гость (приглядываясь к начавшему дрочить на сестру Карверу): О да, пожалуй, в этом я с вами согласен. Вы посмотрите, как неизящно! Если бы такое написали в "Вестнике", ни один платочек бы не затрепетал. Мариан: Ох! Ах! Первый гость (делая глоток вина): Вы посмотрите, друг мой, под каким неестественным углом он пытается к ней подойти! Как безыскусно и скучно! Карвер, краснея и возбуждаясь от количества наблюдателей, подходит к кушетке и переворачивает сестру на живот, беря ее сзади. Мариан стонет, смотря прямо в глаза сидящему напротив гостю. Первый гость: Проспер, конечно, обещал нам незабываемое зрелище, но, кажется, забыл уточнить, что его "незабываемое" подразумевает "ужаснетесь так, что никогда не сможете забыть". Второй гость (громко освистывает Мариан, уже сидящую сверху на брате): Совершенно с вами согласен, дорогой. Мариан скачет на Карвере, вцепившемся в шелк и старающемся не соскользнуть с него, и гордо обводит взглядом гостей. Гости ерзают на стульях, оправляя платья, и пьют вино, обмахиваясь веерами. Второй гость: Давайте заключим пари, дорогой? Первый гость: Да? Какое же? Второй гость: Ставлю десять золотых, что когда они закончат, он признается ей в вечной любви. Первый гость: Ну чтож, мой дорогой, не могу не разделить ваш азарт. Пятнадцать золотых, и в конце он бросит ее одну. Второй гость (поправляя маску) Да вы жадны! Но я согласен. Карвер и Мариан в голос стонут, заставляя гостей вздрогнуть и снова обратить на них внимание. Мариан демонстративно стирает с живота влагу, а Карвер поднимается, подбирая штаны. Гости в напряжении замирают. Мариан: (щурится) Надо же, ты действительно уже не ребенок! Карвер: Я давно тебе это говорю! Мариан: Но что же будет дальше? Карвер: Я хотел было бросить тебя, ведь я тебя так ненавижу... Гости стонут. Раздается свист и в спину Карвера прилетает кусок сыра. Карвер (с нажимом): ... но я понял, что люблю тебя! И теперь никогда не брошу! Мариан (бросаясь на шею брату): О, Карвер! Мариан притягивает брата к себе и накрывает их обоих с головое шелками с кушетки. Вбегают слуги и уносят их из гостиной. Первый гость: Кажется, вы победили, мой друг. Вот ваше золото. Второй гость: (принимая мешочек) Приятно иметь с вами дело! А теперь, не желаете ли этой прекрасной ветчины? Говорят, она с незабываемым привкусом отчаяния! Проспер де Монфор (выходя на свет): Я надеюсь, мои дорогие гости получили удовольствие от этой маленькой семейной драмы! Второй гость (хохотнув): Несомненно! Проспер де Монфор: Рад слышать. Завтра мы отправляемся на охоту, и я надеюсь, вы все к нам присоединитесь. А пока — доброй ночи, дорогие гости! Герцог уходит. Свет становится глуше, и гости продолжают тихо переговариваться, обмахиваться веерами и пить вино. Изредка из какого-нибудь угла раздается громкий смех, и кто-нибудь выскальзывает за дверь в сопровождении партнера. ЗАНАВЕС
|
 Название: хоуки никогда не будут прежними Пейринг/Персонажи: все со всеми Категория: гет, слэш, трисом Жанр: мемасики Кинки: неожиданные пейринги, трисом, горизонтальный инцест, ревность, чувство вины Рейтинг: столько не живут Размер: XXL Предупреждение: у автора лириум мозга Примечание: и выложил это тоже лириум
|
Название: экстрим есть экстрим Пейринг/Персонажи: Фенрис/ж!Хоук/Андерс/Себастьян Категория: гет Жанр: демотиваторы Кинки: (пре) групповой секс Рейтинг: PG-13 Размер: 500х376 Примечание: сами демотиваторы отвечают на все вопросы, которые могут возникнуть; открываются по клику на первый.
|
 |
-
-
20.03.2016 в 15:39-
-
20.03.2016 в 16:10-
-
20.03.2016 в 22:49Спасибо, команда)
-
-
21.03.2016 в 07:12-
-
22.03.2016 в 04:39Понравился коллаж, сделано достаточно качественно и удачно подобран сам кадр (кровищи многовато, но вроде как тема подразумевает). Не знаю, вкладывал ли коллажист смысл в то, из какого фильма он взят (фильм не смотрел), но выглядит в любом случае органично.
"Параллельные Киркволлы"
Ничего не понял. Солянка из плохого кадрирования. Даже не тамблер. Сами кадры подобраны вроде бы и неплохо, но исполнение подкачало.
"Ничего личного"
Понравилась идея с демоническим селфцестом еще на бладвалентине, думаю что здесь автор тот же, так что рад продолжению. Оно вышло качественнее первой части и лично мне додало.
"Казематы"
Весьма зашло! Идея закольцованности и кошмара по кругу (опять же) не отпускает умы людей, как видно. Динамично. Но, на мой взгляд, многовато тавтологий в тексте.
"Настоящая"
Ухх, прямо жутко. Весь текст думаешь "куда же еще хуже-то?" — а, оказывается, есть куда. Очень жаль и Карвера и Мариан, и не по себе от одной идеи, что Хоук могли бы просто усмирить...
"Отличная команда"
Невнимательно прочитал сначала, что это стеб и начал читать со звериной серьезностью на фоне предыдущих текстов. Под конец поржал. Задорный у вас, Автор, вышел тройничок! (шиппера Хоук/Изабела погладили по шерстке немного даже)
"Пари"
Почувствовал себя орлейским гостем. Вроде и весело и стебно, но скчн. Но так понимаю, что это было написано по мотивам срачей в дежурке вокруг команды — с этой точки зрения пьеса очень хороша, как ответ.
"хоуки никогда не будут прежними" и "экстрим есть экстрим" зашли оба, очень повеселили и тоже показывают хороший уровень самоиронии команды.
Спасибо за выкладку, она хороша, и грамотно построена — от драмы к стёбу. Очень порадовали тем, что не стали на экстрим-тур выкладывать только ужасы и скрежет зубовный.
-
-
22.03.2016 в 08:34Очень порадовали тем, что не стали на экстрим-тур выкладывать только ужасы и скрежет зубовный.
Не драмой и пафосом единым.