Название: Из Кинлоха с любовью
Пейринг/Персонажи: Самсон, Каллен, Мэддокс, Мередит, Алрик, Эмерик, Карл
Категория: джен
Жанр: драма, сплаттер, AU
Рейтинг: NC-17
Размер: ~2600 слов
Предупреждение: dark!персонажи, тревожащие темы, насилие, нон-кон
Примечание: частичный ретеллинг The Human Centipede
читать дальшеI
Самсон зябко поежился. Было раннее утро, сырое и пасмурное, обычное для Киркволла в эту пору года. Камень вокруг надежно сохранял холод ветров из гавани.
Площадь Казематов пустовала в эти предрассветные часы. Стоящий рядом Эмерик потер слезящиеся глаза и глухо откашлялся. Ему явно нездоровилось, но от ночного наряда его это не уберегло.
— Скоро нас сменят, — сказал Самсон, не зная, кого успокаивает, себя или его. — Сейчас придет рыцарь-капитан.
На душе было паскудно. Гложущее, недоброе предчувствие гнездилось в груди.
— Легок на помине.
Эмерик мрачно сплюнул под ноги, пробормотав что-то про «везучего кинлохского выскочку». Самсон, которому довелось, пусть и недолго, делить с ним комнату в казарме, так не думал, но промолчал. Дождавшись, пока командир приблизится, он чуть приподнялся на каблуках, привычно вытянулся в уставном приветствии.
— Рыцарь-капитан.
Эмерик душераздирающе высморкался. Резерфорд холодно оглядел его с ног до головы, затем перевел взгляд на Самсона.
— Можете идти.
— Я никогда не пойму, как он ухитрился стать рыцарем-капитаном, — пробурчал Эмерик. — Ведь что в нем особенного-то? Да и служит без году неделя, а поди ж ты. Вот как люди так устраиваются?
Быстрое возвышение новичка из Кинлоха не пришлось по душе никому, а кое-кто, как Эмерик, давно мечтавший о повышении, так и вовсе пришел в ярость.
— Ты все отмалчиваешься, как я погляжу. — Эмерик снова надрывно отхаркнул мокроту на каменные плиты. — Самсон? Ведь тоже мог бы стать рыцарем-капитаном, выслуга, выучка, все при тебе.
— Нет.
Самсон не тешил себя надеждой. Он был на плохом счету, и знал об этом.
— Ну теперь-то конечно нет, это же в твое дежурство бежали эти чокнутые.
В груди снова противно заныло.
— Это все лириум. Я изрядно перебрал тогда.
Они уже почти дошли до дверей казармы. Эмерик чуть притормозил, сочувственно потрепал Самсона по плечу.
— Знаешь, я, если что, тебя не виню. Все мы… — он запнулся. — Все мы зависим от этого зелья, будь оно неладно.
— Эй, Самсон!
Он оглянулся. Каллен смотрел на него, поигрывая рукоятью меча.
— Мы поймали их.
Во рту пересохло. Где-то в отдалении загрохотал гром. Усилием воли Самсон заставил себя держаться непринужденно.
— Что?
Каллен сухо улыбнулся, повел шеей, словно застежка плаща сдавливала горло.
— Я говорю, мы взяли их. В Оствике. Они уже здесь, в подземелье. Нам повезло, что мы их поймали, ведь кто-то выкрал их филактерии, но мы с этим непременно разберемся.
— Ясно.
Самсон беззвучно выдохнул.
Значит, Мэддокс не выбрался, бедняга. В Оствике — значит, они были совсем близко к цели, лодка должна была ожидать их в порту вчерашней ночью. Самсон, не мигая, выдержал испытующий взгляд рыцаря-капитана. Он все равно узнает, проклятая ищейка. Плевать.
— Жаль парня, — сказал Эмерик, который явно не пропустил ни слова, и сплюнул на каменные плиты под ногами.
Самсон пожал плечами.
— Усмирят, эка невидаль, не он первый, не он последний, Мередит это любит.
Но он ошибался.
II
Усмирение Мэддокса не входило в планы рыцаря-командора Мередит Станнард. Что, почему — Самсон не знал, ему не докладывали. Палач прибыл к вечеру. Одетый в бесформенную серую хламиду, красноречиво выдававшую его род занятий; немолодой, высокий, болезненно худой мужчина с красным морщинистым лицом. Самсона поразили его глаза, белесые, почти белые, будто затянутые бельмами.
Странно, конечно. Мередит и раньше расправлялась с магами на свое усмотрение, пренебрегая Эонаром, как того предписывал устав, предпочитая всем видам наказания усмирение. Быстро, надежно, рационально — каждый маг обладал ценностью, которой не было смысла разбрасываться. Наверное, будь воля Мередит, она поставила бы печать-солнышко на каждый мажеский лоб.
Но Самсон понимал, что это невозможно. Кому нужны Казематы без магов. Да и Владычице это не понравится, злоупотребление усмирением не одобрялось. Командорское кресло и так вовсю угрожающе раскачивалось под упругим задом Мередит Станнард. Думая об этом, Самсон испытывал потаенное злорадство.
Помечись, стерва.
И вот палач. Зачем он нужен в Казематах, где все поголовно носят мечи, и снять с плеч несчастную мажескую голову ни для кого не составляет труда.
Попросили бы рыцаря-капитана Каллена, на худой конец, подумал Самсон, сдерживая истеричный смешок, — тот любому палачу сто очков вперед даст. О молодом выскочке ходили слухи, жутковатые даже по меркам пропитанного мертвечиной Города Цепей. Поговаривали, после случившегося в ферелденском Круге он сошел с ума и однажды в приступе ярости зарубил нескольких вверенных ему магов, изуродовав так, что их не смогли опознать, просто сгребли останки в мешок и сожгли.
Каллена Резерфорда держал в плену демон во время восстания магов крови в Кинлохе, он и изувечил его разум. Сначала думали, Каллен уже не оправится, но через какое-то время он все же пришел в себя. Стал почти нормальным — почти, потому что Самсон помнил, что тот шептал по ночам, погружаясь в забытье между сном и безумием.
Об истории в Кинлохе Самсону поведал сэр Бардел, с которым они вместе ходили в увольнительную, подхалтуривать, чтобы заработать на пару лишних капель синего яда.
Тогда, в темном, пропахшем скисшим элем и тяжелым духом перебродившего хмеля «Висельнике», Бардел склонился к уху Самсона и прошептал такое, что человеку в здравом рассудке и в голову прийти не могло. Отрезвев, Самсон долго думал, что услышанное ему померещилось в тяжелой, ломящей кости лихорадке, порождаемой жаждой. Но в глубине души Самсон поверил. Сразу. Наверное, такие невозможно дикие вещи, не могут, не должны быть выдумкой, слишком уж они приземленно-чудовищны.
… когда Каллена нашли в крохотной каморке под лестницей, вокруг была кровь, его собственная и чужая. Рядом валялся обезображенный труп какого-то бедняги-храмовника со вспоротым животом. Сам Каллен, съежившись, как бродячий пес над костью и голодно урча, глодал скользкую сизую кишку, жадно всасывая в себя ее содержимое.
Самсон потер переносицу, пытаясь сосредоточиться. Палач. Да, палач. Зачем его вызвали?
Тем временем палач прошел мимо, обдав Самсона застарелым запахом крови. Тяжелым духом, обволакивающим и тошнотворным. Самсону отчаянно захотелось принять еще дозу, хотя он уже выбрал свой паек на две недели, но сейчас это последнее о чем стоило беспокоиться. Он ждал, когда его вызовут на дознание, внутренне понимая, что это конец. Можно было бежать, но Самсон чувствовал себя слишком усталым. Опустошенным.
«Идем с нами», — сказал тогда Мэддокс, и Самсон пожалел, что отказался. Его скорее всего убили бы сразу, но он хоть сражался бы. А не терся по темным углам, как крыса.
— Идем. — Самсон обернулся, уже зная, кого увидит.
Каллен. Плотно сжатые бледные губы, белое как мел лицо, верхнее веко мелко подрагивает. А рыцарь-капитан преизрядно нервничает, отметил Самсон — интересно, почему.
Они миновали коридор, ведущий к покоям рыцаря-командора, но свернули, не доходя до массивной дубовой резной двери. Когда сырость подземелья дохнула Самсону в лицо, до него запоздало дошло, зачем понадобился палач.
— Ни к чему это, Резерфорд. — Самсон остановился, стиснув рукоять меча.
Каллен повернулся к нему, криво усмехнулся.
— Ты тоже свое получишь, Самсон, в свое время. А пока иди за мной. Молча.
Низкий потолок нависал над головой, огни факелов разгоняли темноту на несколько шагов вперед — дальше по-прежнему безраздельно царила тьма.
В камере находились рыцарь-командор Мередит, Алрик, Меттин и палач — не считая пойманных магов. Сердце Самсона екнуло — трое. Не двое, трое. Карл, Мэддокс — и Эйми, бедная девчонка из Нижнего города, подружка Мэддокса, которой Самсон носил его письма.
— Она что тут делает? — спросил он, обращаясь к Каллену, — она не беглянка.
С таким же успехом Самсон мог спеть вторую строфу Песни Света, аккомпанируя себе стуком сапога по каменному полу. Никто не обратил внимания. Все внимание было обращено на палача, который, тем временем, деловито раскладывал свой нехитрый инструмент — молоток, длинную сапожницкую иглу, узкое стальное долото.
Пытка, понял Самсон. Заплечных дел мастера позвали, чтобы мучить этих несчастных. Усмирение стало настолько обыденным делом в Казематах, что им уже никого не напугать, теперь требовалось кое-что пострашнее. Нечто, способное навести ужас даже на уставших бояться магов их позабытого Создателем Круга.
Самсон обратил внимание на странные одеяния пленников — все они были одеты в короткие полотняные рубахи, доходившие им едва ли до середины бедер. Съежившись углу, Эйми старалась натянуть куцый подол до колен, тщетно пытаясь укрыться от похотливого взгляда Алрика.
Избитый до крови, Мэддокс старался не смотреть на Самсона, то ли презирая, то ли боясь ненароком выдать. Карл тяжело дышал, с ненавистью буравя Мередит единственным глазом, второй заплыл багровым бесформенным кровоподтеком.
— Начинайте, мастер, — велела Мередит. Она даже не обернулась, чтобы взглянуть на вошедших. — Все в сборе.
Самсон попятился к двери. Что бы тут ни происходило, он не хотел в этом участвовать, и плевать на последствия.
— Ты останешься, — прошипел Каллен, толкнув его в спину. — И будешь смотреть. Иначе я прямо сейчас скажу рыцарю-командору, кто выкрал филактерии. Хочешь?
Самсон замер.
Палач выбрал молоток с долотом, подошел к Мэддоксу. Тот заорал, когда острый конец вонзился в сочленение коленного сустава. Раздался тошнотворный хруст. Проделав то же самое со второй ногой, палач перешел к Карлу и споро повторил процедуру, не обращая внимания на крики. Эйми зарыдала, спрятав лицо в ладонях. Мэддокс изрыгал проклятья вперемешку с угрозами и мольбами оставить ее в покое.
Самсону хотелось зажать уши, чтобы не слышать. Ничего не слышать, не видеть, не жить. Безумно хотелось глотнуть хотя бы каплю лириума. Каллен стоял рядом, жадно пожирая взглядом происходящее. Глаза у него при этом были прозрачные и совершенно безумные.
— Кого первым? — поинтересовался палач, удовлетворенно рассматривая результаты своей работы. К раздробленным коленям добавились сломанные пальцы на руках.
Мередит задумалась. Алрик склонился к ее уху и принялся что-то нашептывать, скабрезно улыбаясь. Одарив его гневным взглядом, Мередит отодвинулась.
— Его, — сказала она, указав пальцем на Карла. — Потом девку, а третьим Мэддокса.
Все это казалось Самсону каким-то калейдоскопом цветной, сводящей с ума дикости. Меттин поднял скрючившегося от боли Карла, поставил на четвереньки, придерживая за подмышки. Палач вооружился сапожной иглой и, насвистывая, склонился над жертвой.
— Теперь девчонку, — отрывисто велел он. — Вот так, держите, не давайте брыкаться.
Алрик засмеялся.
— Что они творят? — прошептал Самсон.
— Сшивают их вместе, — ровно сообщил Каллен, не сводя глаз с увлеченно орудующего иглой палача. — Рот к анусу. Как многоножку. Так точно не сбегут.
Уголки его рта едва заметно дернулись вверх. Желчь, поднявшаяся из желудка едкой волной, обожгла язык, Самсон закашлялся, сплевывая себе под ноги вязкую желтую слюну.
III
Спустя несколько дней многоножка, неуклюже покачиваясь и неловко перебирая изувеченными конечностями, ползала по внутреннему двору Казематов. Мередит отдала приказ всем магам собраться и смотреть. Всем без исключения.
Смотрели молча. Кто-то потерял сознание, кого-то стошнило, судя по сдавленным звукам, но никто не произнес ни слова, все внимание было приковано к троице несчастных. Первым полз Карл, вращая налитыми кровью глазами. Он единственный из троицы, кто мог говорить, но, судя по помутневшему рассеянному взгляду, вряд ли стоило от него ожидать чего-то осмысленного. Эйми беззвучно заливалась слезами, ни на кого не глядя и по очереди поджимая покалеченные кисти, замыкающим полз Мэддокс, приволакивая распухшие ноги, с тугими, врезающимися в плоть повязками.
Самсон видел их боль, но страх и отвращение терзали их сильнее, чем физические страдания. Он вглядывался в лица товарищей, надеясь увидеть отголоски собственных чувств.
Мередит излучала самодовольство, она не улыбалась, но голубые глаза светились неприкрытым торжеством. Каллен выглядел бесстрастным и сосредоточенным, но Самсон не хотел даже думать, что творится в его изъеденном безумием мозгу. Среди храмовников велись горячие споры, кому принадлежит этот жуткий замысел, большинство сходилось на том, что это затея Алрика, подобное вполне в его стиле, многие считали, что это придумала сама Мередит, но Самсон был уверен, что это Каллен.
— Это ведь временно? — неуверенно спросил Бардел, ни к кому конкретно не обращаясь. — Их же потом разъединят?
Самсон в это не верил, поэтому промолчал. Он снова думал, как нуждается в лириуме. А еще — в смелости и силе воли, чтобы исправить хоть что-нибудь.
IV
— А, это ты, смени… — начал Эмерик, завидев Самсона, но договорить не успел, лезвие меча плавно вошло в грудь, выдернув тонкий веер кровавых брызг. Меттин оказался проворней и почти успел вытащить меч из ножен, но Самсон ударил его кулаком прямо в удивленно округлившийся рот, вонзил меч в живот
Лириумная буря, бушующая в крови, сделала Самсона сильнее и смелее. Главное, не размышлять — делать. В полутемной камере навстречу угрожающе бросились тени. Они мелькали на освещенной факелом стене, причудливо изогнутые, искаженные.
На полу валялся окровавленный стилет. Алрик, кряхтя и похрюкивая, словно боров, трудился над девчонкой Мэддокса, ритмично вставляя скользкий от крови член в дыру в ее боку. Мэддокс утробно подвывал, вздрагивая всем телом в такт его движениям. Каждую фрикцию сопровождал глухой звук, — это Карл безмолвно, размеренно бился лбом о стену.
Самсон сжал челюсти, отдаленно ощутив медный привкус на онемевшем языке. По подбородку побежала теплая струйка.
Самсон воткнул кинжал Алрику в основание шеи, метя между позвонками, пинком отбросил обмякшее тело в сторону. Склонился над Эйми — она еще дышала, но ей уже было не помочь, — синюшно-белая кожа, остановившийся взгляд. Из глубокой раны в боку с бледными, будто обсосанными краями, толчками лилась кровь, скапливаясь на полу вязкой темной лужей.
Мэддокс протяжно замычал. Рубаха на бедрах задралась, обнажив зад, покрытый потеками дерьма и крови. Самсон заставил себя отвести взгляд. К его удивлению, Алрик не желал умирать. Задыхаясь, он полз к двери, словно за пределами этого темного вонючего подземелья его ждало спасение. Самсон наблюдал, как он отчаянно пытается дотянуться до порога, оставляя за собой липкий красный след — словно гигантская мокрица. Эта мысль позабавила Самсона, и он услышал отдаленный лающий кашель, запоздало осознав, что это его собственный смех.
Неторопливо обогнув Алрика, Самсон захлопнул вожделенную дверь, до которой тому оставалось каких-то пять дюймов. Наступив ему на затылок, Самсон медленно и с удовольствием надавил каблуком, ощущая, как под тяжестью храмовничьего сапога сминается плоть и трещат кости.
Алрик забулькал, произнес что-то вроде «агрр хавагав». Самсон с силой опустил сапог, давя Алриков череп, точно жука в хитиновом панцире. И еще раз. А потом еще и еще. Пот заливал глаза, возбуждение захлестывало Самсона лихорадочной дрожью. Покончив с Алриком, он прислонился к стене. Лириумная ярость постепенно выгорала, оставляя ощущение мерзости, словно это он сам насиловал этот шевелящийся, безумный сплетенный воедино организм, когда-то бывший двумя мужчинами и женщиной.
Повернувшись, Самсон, тяжело дыша, заставил себя посмотреть на Мэддокса, Эйми и Карла. Так их зовут, и будь он проклят, если забудет об этом. Эйми затихла, пряди грязных волос закрыли ей лицо. Карл бездумно водил головой из стороны в сторону, что-то невнятно бормоча себе под нос. Мэддокс едва слышно всхлипывал.
Это и моя вина, отчетливо понял Самсон. Я тоже виноват в том, что случилось. В том, к чему все это пришло. Я часть всего этого.
— Потерпи, дружище, — сказал он Мэддоксу. — Я попробую вас разъединить. Будет больно, но я осторожно, бедняжке Эйми уже без разницы.
Мэддокс отчаянно замотал головой, точнее, попытался, умоляюще замычал, размеренно отделяя короткие горловые звуки одинаковыми паузами, снова и снова, — и тут до Самсона дошло.
«Убей меня».
— Убить?
Мэддокс затрясся всем телом, закивал.
— Нет. — Самсон вытер глаза. — Нет, Мэддокс, послушай, я освобожу вас, и мы уйдем отсюда.
Пелена слез застилала взор. Самсон подобрал стилет Алрика, опустился на пол возле Эйми, не обращая внимания на тошнотворную смесь нечистот и крови, вставил лезвие между еще теплых ягодиц, стараясь не поранить Мэддокса. Тот забился, глухо и протяжно застонал, но Самсон не обращал внимания, осторожно ведя острие вниз, чтобы распороть грубый шов, соединяющий тела Эйми и Мэддокса.
— Можешь встать?
Освобожденный Мэддокс распластался на полу. Самсон понимал, что, наверное, и сам обезумел. Мэддоксу и Карлу раздробили колени, они не смогут идти.
— Убей меня, — пробормотал Мэддокс. Израненный рот не вполне подчинялся ему.
— Нет.
Но Самсон понимал, что другого пути нет. Где-то вдалеке загрохотали шаги. Мэддокс кое-как сел. Глаза на покрытом кровью лице горели надеждой. Глубоко вдохнув, Самсон привлек его к себе в неловком скупом объятии.
— Мэддокс, — прошептал он. — Прости, дружище. Сейчас это все закончится.
Полоснул стилетом по горлу. Бережно уложив Мэддокса на пол, он проделал то же самое с Карлом. Из коридора доносились возбужденные голоса, трупы Эмерика и Меттина не остались незамеченными. Кто-то требовал позвать рыцаря-капитана.
Самсон вытащил меч, крепко сжав липкую, в темных разводах рукоять. Подумал, решаясь. В полированном лезвии отражалось лицо, мало чем походившее на человеческое. А ведь это он, Ралей Самсон. Храмовник. Воин Церкви. Самсон скривил рот в вымученной улыбке, ощущая, как натягивается кожа на скулах.
Направил острие в живот, напрягся. Отстраненно подумал, что будет грязно. Когда вскрываешь брюхо, всегда грязно.
Не грязнее, чем есть.
Он — человек. Ладно, нет. Он лишь его подобие, слепленное вкривь и вкось небрежной рукой Создателя.
«Встань, твою мать, и сражайся, — произнес в голове сэр Марстон, его старый, давно покойный наставник. — Ты, ни на что не способный тощий кусок говна».
Самсон поднялся. Голоса за дверью стихли, значит, сейчас ворвутся внутрь. Он принял боевую стойку. Идеальная средняя стойка, сэр Марстон остался бы доволен: корпус чуть наклонен, рука с мечом отведена в сторону, острие смотрит вниз — обманчивый, сбивающий противника с толку прием.
— Давайте же, — прошептал Самсон, жадно вдохнул пропитанный смрадом воздух, ощущая прилив азарта.
Дверь распахнулась.
Пейринг/Персонажи: Самсон, Каллен, Мэддокс, Мередит, Алрик, Эмерик, Карл
Категория: джен
Жанр: драма, сплаттер, AU
Рейтинг: NC-17
Размер: ~2600 слов
Предупреждение: dark!персонажи, тревожащие темы, насилие, нон-кон
Примечание: частичный ретеллинг The Human Centipede
читать дальшеI
Самсон зябко поежился. Было раннее утро, сырое и пасмурное, обычное для Киркволла в эту пору года. Камень вокруг надежно сохранял холод ветров из гавани.
Площадь Казематов пустовала в эти предрассветные часы. Стоящий рядом Эмерик потер слезящиеся глаза и глухо откашлялся. Ему явно нездоровилось, но от ночного наряда его это не уберегло.
— Скоро нас сменят, — сказал Самсон, не зная, кого успокаивает, себя или его. — Сейчас придет рыцарь-капитан.
На душе было паскудно. Гложущее, недоброе предчувствие гнездилось в груди.
— Легок на помине.
Эмерик мрачно сплюнул под ноги, пробормотав что-то про «везучего кинлохского выскочку». Самсон, которому довелось, пусть и недолго, делить с ним комнату в казарме, так не думал, но промолчал. Дождавшись, пока командир приблизится, он чуть приподнялся на каблуках, привычно вытянулся в уставном приветствии.
— Рыцарь-капитан.
Эмерик душераздирающе высморкался. Резерфорд холодно оглядел его с ног до головы, затем перевел взгляд на Самсона.
— Можете идти.
— Я никогда не пойму, как он ухитрился стать рыцарем-капитаном, — пробурчал Эмерик. — Ведь что в нем особенного-то? Да и служит без году неделя, а поди ж ты. Вот как люди так устраиваются?
Быстрое возвышение новичка из Кинлоха не пришлось по душе никому, а кое-кто, как Эмерик, давно мечтавший о повышении, так и вовсе пришел в ярость.
— Ты все отмалчиваешься, как я погляжу. — Эмерик снова надрывно отхаркнул мокроту на каменные плиты. — Самсон? Ведь тоже мог бы стать рыцарем-капитаном, выслуга, выучка, все при тебе.
— Нет.
Самсон не тешил себя надеждой. Он был на плохом счету, и знал об этом.
— Ну теперь-то конечно нет, это же в твое дежурство бежали эти чокнутые.
В груди снова противно заныло.
— Это все лириум. Я изрядно перебрал тогда.
Они уже почти дошли до дверей казармы. Эмерик чуть притормозил, сочувственно потрепал Самсона по плечу.
— Знаешь, я, если что, тебя не виню. Все мы… — он запнулся. — Все мы зависим от этого зелья, будь оно неладно.
— Эй, Самсон!
Он оглянулся. Каллен смотрел на него, поигрывая рукоятью меча.
— Мы поймали их.
Во рту пересохло. Где-то в отдалении загрохотал гром. Усилием воли Самсон заставил себя держаться непринужденно.
— Что?
Каллен сухо улыбнулся, повел шеей, словно застежка плаща сдавливала горло.
— Я говорю, мы взяли их. В Оствике. Они уже здесь, в подземелье. Нам повезло, что мы их поймали, ведь кто-то выкрал их филактерии, но мы с этим непременно разберемся.
— Ясно.
Самсон беззвучно выдохнул.
Значит, Мэддокс не выбрался, бедняга. В Оствике — значит, они были совсем близко к цели, лодка должна была ожидать их в порту вчерашней ночью. Самсон, не мигая, выдержал испытующий взгляд рыцаря-капитана. Он все равно узнает, проклятая ищейка. Плевать.
— Жаль парня, — сказал Эмерик, который явно не пропустил ни слова, и сплюнул на каменные плиты под ногами.
Самсон пожал плечами.
— Усмирят, эка невидаль, не он первый, не он последний, Мередит это любит.
Но он ошибался.
II
Усмирение Мэддокса не входило в планы рыцаря-командора Мередит Станнард. Что, почему — Самсон не знал, ему не докладывали. Палач прибыл к вечеру. Одетый в бесформенную серую хламиду, красноречиво выдававшую его род занятий; немолодой, высокий, болезненно худой мужчина с красным морщинистым лицом. Самсона поразили его глаза, белесые, почти белые, будто затянутые бельмами.
Странно, конечно. Мередит и раньше расправлялась с магами на свое усмотрение, пренебрегая Эонаром, как того предписывал устав, предпочитая всем видам наказания усмирение. Быстро, надежно, рационально — каждый маг обладал ценностью, которой не было смысла разбрасываться. Наверное, будь воля Мередит, она поставила бы печать-солнышко на каждый мажеский лоб.
Но Самсон понимал, что это невозможно. Кому нужны Казематы без магов. Да и Владычице это не понравится, злоупотребление усмирением не одобрялось. Командорское кресло и так вовсю угрожающе раскачивалось под упругим задом Мередит Станнард. Думая об этом, Самсон испытывал потаенное злорадство.
Помечись, стерва.
И вот палач. Зачем он нужен в Казематах, где все поголовно носят мечи, и снять с плеч несчастную мажескую голову ни для кого не составляет труда.
Попросили бы рыцаря-капитана Каллена, на худой конец, подумал Самсон, сдерживая истеричный смешок, — тот любому палачу сто очков вперед даст. О молодом выскочке ходили слухи, жутковатые даже по меркам пропитанного мертвечиной Города Цепей. Поговаривали, после случившегося в ферелденском Круге он сошел с ума и однажды в приступе ярости зарубил нескольких вверенных ему магов, изуродовав так, что их не смогли опознать, просто сгребли останки в мешок и сожгли.
Каллена Резерфорда держал в плену демон во время восстания магов крови в Кинлохе, он и изувечил его разум. Сначала думали, Каллен уже не оправится, но через какое-то время он все же пришел в себя. Стал почти нормальным — почти, потому что Самсон помнил, что тот шептал по ночам, погружаясь в забытье между сном и безумием.
Об истории в Кинлохе Самсону поведал сэр Бардел, с которым они вместе ходили в увольнительную, подхалтуривать, чтобы заработать на пару лишних капель синего яда.
Тогда, в темном, пропахшем скисшим элем и тяжелым духом перебродившего хмеля «Висельнике», Бардел склонился к уху Самсона и прошептал такое, что человеку в здравом рассудке и в голову прийти не могло. Отрезвев, Самсон долго думал, что услышанное ему померещилось в тяжелой, ломящей кости лихорадке, порождаемой жаждой. Но в глубине души Самсон поверил. Сразу. Наверное, такие невозможно дикие вещи, не могут, не должны быть выдумкой, слишком уж они приземленно-чудовищны.
… когда Каллена нашли в крохотной каморке под лестницей, вокруг была кровь, его собственная и чужая. Рядом валялся обезображенный труп какого-то бедняги-храмовника со вспоротым животом. Сам Каллен, съежившись, как бродячий пес над костью и голодно урча, глодал скользкую сизую кишку, жадно всасывая в себя ее содержимое.
Самсон потер переносицу, пытаясь сосредоточиться. Палач. Да, палач. Зачем его вызвали?
Тем временем палач прошел мимо, обдав Самсона застарелым запахом крови. Тяжелым духом, обволакивающим и тошнотворным. Самсону отчаянно захотелось принять еще дозу, хотя он уже выбрал свой паек на две недели, но сейчас это последнее о чем стоило беспокоиться. Он ждал, когда его вызовут на дознание, внутренне понимая, что это конец. Можно было бежать, но Самсон чувствовал себя слишком усталым. Опустошенным.
«Идем с нами», — сказал тогда Мэддокс, и Самсон пожалел, что отказался. Его скорее всего убили бы сразу, но он хоть сражался бы. А не терся по темным углам, как крыса.
— Идем. — Самсон обернулся, уже зная, кого увидит.
Каллен. Плотно сжатые бледные губы, белое как мел лицо, верхнее веко мелко подрагивает. А рыцарь-капитан преизрядно нервничает, отметил Самсон — интересно, почему.
Они миновали коридор, ведущий к покоям рыцаря-командора, но свернули, не доходя до массивной дубовой резной двери. Когда сырость подземелья дохнула Самсону в лицо, до него запоздало дошло, зачем понадобился палач.
— Ни к чему это, Резерфорд. — Самсон остановился, стиснув рукоять меча.
Каллен повернулся к нему, криво усмехнулся.
— Ты тоже свое получишь, Самсон, в свое время. А пока иди за мной. Молча.
Низкий потолок нависал над головой, огни факелов разгоняли темноту на несколько шагов вперед — дальше по-прежнему безраздельно царила тьма.
В камере находились рыцарь-командор Мередит, Алрик, Меттин и палач — не считая пойманных магов. Сердце Самсона екнуло — трое. Не двое, трое. Карл, Мэддокс — и Эйми, бедная девчонка из Нижнего города, подружка Мэддокса, которой Самсон носил его письма.
— Она что тут делает? — спросил он, обращаясь к Каллену, — она не беглянка.
С таким же успехом Самсон мог спеть вторую строфу Песни Света, аккомпанируя себе стуком сапога по каменному полу. Никто не обратил внимания. Все внимание было обращено на палача, который, тем временем, деловито раскладывал свой нехитрый инструмент — молоток, длинную сапожницкую иглу, узкое стальное долото.
Пытка, понял Самсон. Заплечных дел мастера позвали, чтобы мучить этих несчастных. Усмирение стало настолько обыденным делом в Казематах, что им уже никого не напугать, теперь требовалось кое-что пострашнее. Нечто, способное навести ужас даже на уставших бояться магов их позабытого Создателем Круга.
Самсон обратил внимание на странные одеяния пленников — все они были одеты в короткие полотняные рубахи, доходившие им едва ли до середины бедер. Съежившись углу, Эйми старалась натянуть куцый подол до колен, тщетно пытаясь укрыться от похотливого взгляда Алрика.
Избитый до крови, Мэддокс старался не смотреть на Самсона, то ли презирая, то ли боясь ненароком выдать. Карл тяжело дышал, с ненавистью буравя Мередит единственным глазом, второй заплыл багровым бесформенным кровоподтеком.
— Начинайте, мастер, — велела Мередит. Она даже не обернулась, чтобы взглянуть на вошедших. — Все в сборе.
Самсон попятился к двери. Что бы тут ни происходило, он не хотел в этом участвовать, и плевать на последствия.
— Ты останешься, — прошипел Каллен, толкнув его в спину. — И будешь смотреть. Иначе я прямо сейчас скажу рыцарю-командору, кто выкрал филактерии. Хочешь?
Самсон замер.
Палач выбрал молоток с долотом, подошел к Мэддоксу. Тот заорал, когда острый конец вонзился в сочленение коленного сустава. Раздался тошнотворный хруст. Проделав то же самое со второй ногой, палач перешел к Карлу и споро повторил процедуру, не обращая внимания на крики. Эйми зарыдала, спрятав лицо в ладонях. Мэддокс изрыгал проклятья вперемешку с угрозами и мольбами оставить ее в покое.
Самсону хотелось зажать уши, чтобы не слышать. Ничего не слышать, не видеть, не жить. Безумно хотелось глотнуть хотя бы каплю лириума. Каллен стоял рядом, жадно пожирая взглядом происходящее. Глаза у него при этом были прозрачные и совершенно безумные.
— Кого первым? — поинтересовался палач, удовлетворенно рассматривая результаты своей работы. К раздробленным коленям добавились сломанные пальцы на руках.
Мередит задумалась. Алрик склонился к ее уху и принялся что-то нашептывать, скабрезно улыбаясь. Одарив его гневным взглядом, Мередит отодвинулась.
— Его, — сказала она, указав пальцем на Карла. — Потом девку, а третьим Мэддокса.
Все это казалось Самсону каким-то калейдоскопом цветной, сводящей с ума дикости. Меттин поднял скрючившегося от боли Карла, поставил на четвереньки, придерживая за подмышки. Палач вооружился сапожной иглой и, насвистывая, склонился над жертвой.
— Теперь девчонку, — отрывисто велел он. — Вот так, держите, не давайте брыкаться.
Алрик засмеялся.
— Что они творят? — прошептал Самсон.
— Сшивают их вместе, — ровно сообщил Каллен, не сводя глаз с увлеченно орудующего иглой палача. — Рот к анусу. Как многоножку. Так точно не сбегут.
Уголки его рта едва заметно дернулись вверх. Желчь, поднявшаяся из желудка едкой волной, обожгла язык, Самсон закашлялся, сплевывая себе под ноги вязкую желтую слюну.
III
Спустя несколько дней многоножка, неуклюже покачиваясь и неловко перебирая изувеченными конечностями, ползала по внутреннему двору Казематов. Мередит отдала приказ всем магам собраться и смотреть. Всем без исключения.
Смотрели молча. Кто-то потерял сознание, кого-то стошнило, судя по сдавленным звукам, но никто не произнес ни слова, все внимание было приковано к троице несчастных. Первым полз Карл, вращая налитыми кровью глазами. Он единственный из троицы, кто мог говорить, но, судя по помутневшему рассеянному взгляду, вряд ли стоило от него ожидать чего-то осмысленного. Эйми беззвучно заливалась слезами, ни на кого не глядя и по очереди поджимая покалеченные кисти, замыкающим полз Мэддокс, приволакивая распухшие ноги, с тугими, врезающимися в плоть повязками.
Самсон видел их боль, но страх и отвращение терзали их сильнее, чем физические страдания. Он вглядывался в лица товарищей, надеясь увидеть отголоски собственных чувств.
Мередит излучала самодовольство, она не улыбалась, но голубые глаза светились неприкрытым торжеством. Каллен выглядел бесстрастным и сосредоточенным, но Самсон не хотел даже думать, что творится в его изъеденном безумием мозгу. Среди храмовников велись горячие споры, кому принадлежит этот жуткий замысел, большинство сходилось на том, что это затея Алрика, подобное вполне в его стиле, многие считали, что это придумала сама Мередит, но Самсон был уверен, что это Каллен.
— Это ведь временно? — неуверенно спросил Бардел, ни к кому конкретно не обращаясь. — Их же потом разъединят?
Самсон в это не верил, поэтому промолчал. Он снова думал, как нуждается в лириуме. А еще — в смелости и силе воли, чтобы исправить хоть что-нибудь.
IV
— А, это ты, смени… — начал Эмерик, завидев Самсона, но договорить не успел, лезвие меча плавно вошло в грудь, выдернув тонкий веер кровавых брызг. Меттин оказался проворней и почти успел вытащить меч из ножен, но Самсон ударил его кулаком прямо в удивленно округлившийся рот, вонзил меч в живот
Лириумная буря, бушующая в крови, сделала Самсона сильнее и смелее. Главное, не размышлять — делать. В полутемной камере навстречу угрожающе бросились тени. Они мелькали на освещенной факелом стене, причудливо изогнутые, искаженные.
На полу валялся окровавленный стилет. Алрик, кряхтя и похрюкивая, словно боров, трудился над девчонкой Мэддокса, ритмично вставляя скользкий от крови член в дыру в ее боку. Мэддокс утробно подвывал, вздрагивая всем телом в такт его движениям. Каждую фрикцию сопровождал глухой звук, — это Карл безмолвно, размеренно бился лбом о стену.
Самсон сжал челюсти, отдаленно ощутив медный привкус на онемевшем языке. По подбородку побежала теплая струйка.
Самсон воткнул кинжал Алрику в основание шеи, метя между позвонками, пинком отбросил обмякшее тело в сторону. Склонился над Эйми — она еще дышала, но ей уже было не помочь, — синюшно-белая кожа, остановившийся взгляд. Из глубокой раны в боку с бледными, будто обсосанными краями, толчками лилась кровь, скапливаясь на полу вязкой темной лужей.
Мэддокс протяжно замычал. Рубаха на бедрах задралась, обнажив зад, покрытый потеками дерьма и крови. Самсон заставил себя отвести взгляд. К его удивлению, Алрик не желал умирать. Задыхаясь, он полз к двери, словно за пределами этого темного вонючего подземелья его ждало спасение. Самсон наблюдал, как он отчаянно пытается дотянуться до порога, оставляя за собой липкий красный след — словно гигантская мокрица. Эта мысль позабавила Самсона, и он услышал отдаленный лающий кашель, запоздало осознав, что это его собственный смех.
Неторопливо обогнув Алрика, Самсон захлопнул вожделенную дверь, до которой тому оставалось каких-то пять дюймов. Наступив ему на затылок, Самсон медленно и с удовольствием надавил каблуком, ощущая, как под тяжестью храмовничьего сапога сминается плоть и трещат кости.
Алрик забулькал, произнес что-то вроде «агрр хавагав». Самсон с силой опустил сапог, давя Алриков череп, точно жука в хитиновом панцире. И еще раз. А потом еще и еще. Пот заливал глаза, возбуждение захлестывало Самсона лихорадочной дрожью. Покончив с Алриком, он прислонился к стене. Лириумная ярость постепенно выгорала, оставляя ощущение мерзости, словно это он сам насиловал этот шевелящийся, безумный сплетенный воедино организм, когда-то бывший двумя мужчинами и женщиной.
Повернувшись, Самсон, тяжело дыша, заставил себя посмотреть на Мэддокса, Эйми и Карла. Так их зовут, и будь он проклят, если забудет об этом. Эйми затихла, пряди грязных волос закрыли ей лицо. Карл бездумно водил головой из стороны в сторону, что-то невнятно бормоча себе под нос. Мэддокс едва слышно всхлипывал.
Это и моя вина, отчетливо понял Самсон. Я тоже виноват в том, что случилось. В том, к чему все это пришло. Я часть всего этого.
— Потерпи, дружище, — сказал он Мэддоксу. — Я попробую вас разъединить. Будет больно, но я осторожно, бедняжке Эйми уже без разницы.
Мэддокс отчаянно замотал головой, точнее, попытался, умоляюще замычал, размеренно отделяя короткие горловые звуки одинаковыми паузами, снова и снова, — и тут до Самсона дошло.
«Убей меня».
— Убить?
Мэддокс затрясся всем телом, закивал.
— Нет. — Самсон вытер глаза. — Нет, Мэддокс, послушай, я освобожу вас, и мы уйдем отсюда.
Пелена слез застилала взор. Самсон подобрал стилет Алрика, опустился на пол возле Эйми, не обращая внимания на тошнотворную смесь нечистот и крови, вставил лезвие между еще теплых ягодиц, стараясь не поранить Мэддокса. Тот забился, глухо и протяжно застонал, но Самсон не обращал внимания, осторожно ведя острие вниз, чтобы распороть грубый шов, соединяющий тела Эйми и Мэддокса.
— Можешь встать?
Освобожденный Мэддокс распластался на полу. Самсон понимал, что, наверное, и сам обезумел. Мэддоксу и Карлу раздробили колени, они не смогут идти.
— Убей меня, — пробормотал Мэддокс. Израненный рот не вполне подчинялся ему.
— Нет.
Но Самсон понимал, что другого пути нет. Где-то вдалеке загрохотали шаги. Мэддокс кое-как сел. Глаза на покрытом кровью лице горели надеждой. Глубоко вдохнув, Самсон привлек его к себе в неловком скупом объятии.
— Мэддокс, — прошептал он. — Прости, дружище. Сейчас это все закончится.
Полоснул стилетом по горлу. Бережно уложив Мэддокса на пол, он проделал то же самое с Карлом. Из коридора доносились возбужденные голоса, трупы Эмерика и Меттина не остались незамеченными. Кто-то требовал позвать рыцаря-капитана.
Самсон вытащил меч, крепко сжав липкую, в темных разводах рукоять. Подумал, решаясь. В полированном лезвии отражалось лицо, мало чем походившее на человеческое. А ведь это он, Ралей Самсон. Храмовник. Воин Церкви. Самсон скривил рот в вымученной улыбке, ощущая, как натягивается кожа на скулах.
Направил острие в живот, напрягся. Отстраненно подумал, что будет грязно. Когда вскрываешь брюхо, всегда грязно.
Не грязнее, чем есть.
Он — человек. Ладно, нет. Он лишь его подобие, слепленное вкривь и вкось небрежной рукой Создателя.
«Встань, твою мать, и сражайся, — произнес в голове сэр Марстон, его старый, давно покойный наставник. — Ты, ни на что не способный тощий кусок говна».
Самсон поднялся. Голоса за дверью стихли, значит, сейчас ворвутся внутрь. Он принял боевую стойку. Идеальная средняя стойка, сэр Марстон остался бы доволен: корпус чуть наклонен, рука с мечом отведена в сторону, острие смотрит вниз — обманчивый, сбивающий противника с толку прием.
— Давайте же, — прошептал Самсон, жадно вдохнул пропитанный смрадом воздух, ощущая прилив азарта.
Дверь распахнулась.
@темы: кинк: dark, отношения: джен, кинк: изнасилование, AU
-
-
11.06.2018 в 00:24-
-
11.06.2018 в 23:34Очень понравилось, как написано, да и вообще - понравилось. Жутко, грязно, но, черт, невозможно оторваться. Спасибо!